Ангелами не рождаются. Книга 1 - Алексей Макаров

«Выходит, струсил Снежин? – подумал Николай. – Но на него это не похоже…»

Ответ пришел через мгновение: дверь с палубы приоткрылась, и перед каютой австрияка снова появился Степан. Тяжело дыша, он умоляюще произнес:

– Идем к шлюпке! Мотя ее уже спустил и ждет. Нервничает сильно…

Но произнесенные Беловым слова заставили Степана занервничать еще сильней:

– Надо за девицами вернуться… Негоже русским людям соотечественниц на произвол судьбы бросать.

Степан побелел, но подчинился. Ошеломленным девицам он объяснил, что нужно вести себя тихо-тихо, иначе из трюма их ждет только одна дорога – в рабство…

На лестнице, ведущей на верхнюю палубу, им встретился зевающий матрос. Не успев позвать на помощь, он получил от Николая под дых и свалился в трюм. Мягко, прямо на мешки с какими-то сыпучими продуктами. Но дальше возникли сложности…

Когда подкупленный вахтовый заметил странную процессию, он подбежал к Степану и непонимающе на него уставился. Девицы замерли в ужасе, Белов тревожно осмотрел палубу, а Степан что-то прошептал на голландском. Или голландский у Степы никуда не годился, или вахтовый решил все переиграть, поскольку еще за четверых ему никто не уплачивал, но понимания Снежин не достиг: вахтовый потянулся за пистолетом. Взъерепенившегося голландца пришлось оглушить и забрать его пистолет.

Через борт был сброшен штормтрап. Посмотрев вниз, Белов увидел шлюпку. В ней, с факелом в руке и задрав голову, сидел Мотя.

Степан быстро спустился в шлюпку, на ходу рассказывая Моте о незапланированных пассажирах. Не захотев ничего слушать, Мотя предложил уходить одним. Когда Степан не согласился, его попытались сбросить в воду, тыча в лицо факелом и едва не подпалив кафтан. Еле сохранив равновесие, Степан вырвал у Моти факел и вышиб подельника из шлюпки. Пытаясь вернуться обратно, Мотя получил веслом по лбу и с громким бульканьем скрылся под водой…

Наверху Николай помогал девицам спуститься за борт. Услышав, что они не смогут, а руки их обязательно соскользнут, Николай вспылил, попросив девиц сразу утопиться…

Спустя некоторое время, Степан уже усаживал трясущихся от страха беглянок на свои места. Когда шлюпка была готова к отплытию, Белов нос к носу столкнулся с кем-то разбуженной командой.

– Степа, отплывай! – крикнул что есть мочи Белов и схватился сразу с несколькими матросами. Он успел отбросить ногой одного, заколоть другого и располосовать щеку третьему, но, парируя удар очередного рубаки, получил ранение из фузеи. Бок сразу залило липким и горячим. Понимая, что разъяренная толпа его сейчас разорвет, Белов бросился за борт.

Обжигающе холодная вода едва не перекрыла дыхание. Николай с трудом преодолел несколько метров, когда под аккомпанемент гневных криков и выстрелов, к нему подплыл Степан.

– Давай руку, преображенец!

– Налегай на весла, не успеем!

– Я один много не нагребу!

– Я помогу!

– Как? Кровища вон, течет…

– Отставить болтовню, гвардии сержант Снежин! – приказал Николай, проскрипев зубами и переваливаясь через борт шлюпки. Сев на корме, он со стоном взялся за весла. Глядя на него, две девицы прекратили стучать зубами от страха и холода, и тоже разобрали по веслу. Третья девица распласталась было по дну шлюпки, но была посажена вперед, с врученным факелом. Белов забрал его, когда шлюпка немного отплыла от трехмачтовика. Николай встал, делая факелом круговые движения и наблюдая в подзорную трубу за фрегатом.

Глядя на Николая, Степан замедлил темп. Белов замотал головой:

– Греби, сейчас присоединюсь, только нашим условный сигнал подам.

– Нас же оттуда в трубу не зрят…

– Больше веры в себя, гвардия! – Николай размахивал факелом, пока не увидел в окуляре повторяющий его движения факел и спускаемые на воду шлюпки.

– Получилось! – радостно крикнул Белов, и они снова налегли на весла.

Белов чувствовал, что безнадежно слабеет. Степан же греб без остановки. Николай удивлялся, откуда в ослабленном пленом человеке столько сил.

В это время к борту голландского корабля подкатили две пушки. Команда зарядила ядра, подожгла фитили и начала охоту.

Когда ядра со свистом плюхнулись в воду, вздымая вверх брызги и опасно раскачивая шлюпку, девицы завизжали. Степан успокаивал девиц и продолжал грести, а обессилевший Белов опирался локтем о банку.

Но вдруг обстрел прекратился. Беглецы не могли видеть, как очнувшийся австрияк приковылял к шкиперу и потребовал прекратить пальбу:

– Не глупи, Кунрад! Ты повредишь документы, украденные бессовестными русскими ворами, и привлечешь внимание фрегата. Как мы объясним, зачем торговый корабль палит из пушек в границах русских вод?

– Бумаги, бумаги! – рассвирепел шкипер. – Людвиг, я предупреждал тебя, как опасно связываться с русским медведем! Своими метровыми клыками он всегда вгрызается нам в зад!

– Кто знал, что русский шпион окажется настолько прытким и найдет себе сообщников? – закричал торговый представитель.

– Замолчи, Людвиг! – отмахнулся от австрияка шкипер. – Я уступлю твоим мольбам, и пушки смолкнут, но терять «живой товар» не намерен! Или ты предлагаешь мне вернуть Йылдырыму полученный за дев аванс? – Шкипер подозвал нескольких матросов и приказал направить вдогонку еще одну шлюпку.

Вскоре за спиной беглецов вместо ядер засвистели пули. Они падали в воду рядом с бортом длинными, но неточными плевками. Степан заставил девиц пригнуться как можно ниже и бросить весла. В лопатку Снежину больно ударило раскаленное и смертельное, но он все равно греб, пока не упал вперед лицом…

Матросы с фрегата быстро сокращали расстояние между собой и шлюпкой. Испугавшись превосходящего числом противника, голландцы вернулись на свой корабль. Наблюдая за спешно меняющим курс трехмачтовиком, капитан фрегата спросил у старпома:

– Голландец не Летучий?

– Никак нет.

– Тогда далеко не улетит…

В шлюпке обнаружили смертельно раненого Степана и пребывающих в полуобморочном состоянии девиц. На месте, где сидел Белов, остались кровавое пятно и пустой камзол со штанами…

Умирая, Степан успел подумать: «Неужели во время лихой болтанки Колька из шлюпки выпал? Но когда же успел полностью освободиться от одежд?»

* * *

Уже на облаках Белов набрался смелости и спросил у старейшин, почему стал ангелом. Ведь агнцем божьим на Поверхности он не был, как и людским благодетелем. Чего-либо выдающегося, кроме побега с другим гвардейцем и несколькими девами, не совершил, даже государственные бумаги не вернул.

Белову ответили, что бескорыстное спасение трех невинных душ от рабского унижения и еще одной, заблудшей, но не потерявшейся окончательно – это серьезно, а «важные» бумаги, пусть и напрямую касающиеся внешнеполитической возни, просто тлен. Вот и оценивай после этого логику Чаши Небесных Весов.