Русские уроки истории - Дмитрий Евгеньевич Куликов

Не имея ответа на вопросы «Кто мы? Откуда?», нельзя ответить и на вопрос «Куда мы идём?»

Основания европейского проекта

Буквальный смысл современного[14] термина «цивилизация» одним словом не передать. Его придумали в XVIII веке (то ли Поль Гольбах, то ли Виктор Мирабо), произведя его от французского глагола civiliser, что означало «воспитывать неотесанного деревенщину, чтобы приспособить его к городской жизни». Этот-то процесс «обтесывания», обучения искусству жить в городе[15] изначально и обозначили словом «цивилизация». Но почти сразу же Адам Фергюсон применил его для обозначения перехода к городской жизни не отдельного человека, а большого сообщества людей, народа или даже народов вообще. А также самой их способности жить по-городскому, как признака определенного этапа истории — это и легло в основу современного значения данного слова.

Искусством жить в городе — в пространстве максимальной концентрации и взаимосвязи всех процессов, определяющих собственно человеческое существование, — как массовым образом жизни мы обязаны римлянам, ритм жизни которых задавал Главный Город (тем самым Рим подарил нам и понятие столицы), а самим городом — грекам. Черты греческого (римского) города по сей день проступают в облике любого европейского города: храмы, административные здания, площади, стадионы, цирки, каменные дома. Города часто переживают создавшие их государства. Однако именно государство, а не город является основой цивилизации. Европейская цивилизация часто отождествляла себя с городом, но развивалась как государство, принявшее вызов города. Вот такое «движущее противоречие» заключено в ёмком термине цивилизация.

Античный полис — это и больше, и меньше, чем государство. Город — это общество. Государство включает в себя помимо города другие социальные организмы — деревню, крепость, дворец. Государство должно удерживать обширные территории, по сравнению с которыми город — это почти точка. Городская политика будет долго навязывать свою модель государству, империи — и проявит свою несоразмерность этим пространствам. Лишь в некоторых итальянских городах-государствах городская политика становится до какой-то степени всё-таки государственной (в отличие от античного полиса) и поэтому должна быть модифицирована — о чём и писал Макиавелли в «Государе». Город на Западе — это реликт, пережиток минувшей, римской, цивилизации. Ему приходилось очень аккуратно оберегать своё место в новом — варварском — мире. И накапливать — на случай перемены судьбы — ресурсы, что мы называем теперь капиталом. Поэтому город производит олигархию и, шире, элиту, которая предпочитает влиять, а не править, поскольку правление рискованно и предполагает ответственность. Именно городская политика выдвигает на первый план в качестве главной политической идеи представительство. Перекос политического пространства в пользу города, состязание государства и города пронизывают всю политическую историю Запада. Но именно введение города в тело социума создало эффект современной цивилизации. Русские города, оставаясь, как все города, коммерческими центрами, не были обременены римским наследием. Они в большей степени играли роль укреплённых опорных военных пунктов. Поэтому городские формы в русской имперской политике не приобрели определяющего значения. Именно это ставили в упрёк русскому государству западники. Но именно в этом его историческое преимущество перед западной политикой, так и не сумевшей воспроизвести империю. Историческая перспектива государства в том, чтобы установить контроль над городом и социумом, для которого город — место постоянного пребывания. На Западе именно город, в противоборстве с государством, изобрёл революцию и через неё подчинил себе государство. Однако такое подчинённое капиталу государство в имперском развитии не может пойти дальше захвата колоний. Западная Европа пошла в имперском развитии колониальным путём, и именно этот путь привёл её к закату, к кризису и трагедии. Каким же должно быть государство, чтобы превратить город в свой внутренний орган, чтобы стать подлинной ойкуменой?

Первый проект европейской цивилизации-государства сформулировал Платон. Проект этот строится на противопоставлении полису и жизни в нём, на противопоставлении идеального, мира идей, того, что существует вечно и независимо от жизни людей, и материального — мира человеческой повседневности и вещей, то есть мира временного и преходящего во всех своих проявлениях. Полис в этом отношении — чисто материальное, вещное образование. В полисе никто и ничто не требует, чтобы воля большинства была обоснована. Платон потребовал, чтобы правление и закон были обоснованы, и определил самым общим образом такое идеальное основание — идею блага. Тем самым он утвердил принцип устройства человеческого мира вещей по образу и подобию, в соответствии с устройством мира идеального и его «жителей» — идей. При этом мир идей имеет приоритет, он первичен по отношению к миру вещей. Подобие является односторонним. Вещи подобны идеям, но не наоборот. Мир идей содержит идеи и отношения между ними, которые не подобны никаким вещам. Нельзя «прийти» к идеям, «идя» от вещей. Идеи можно лишь «вспомнить». А вот прийти от идей к вещам и можно, и нужно. Этот путь и есть собственно дальнейшая История.

Основной единицей соответствия человеческого мира миру идеального (а значит, и единицей цивилизации), по Платону, и является государство. Государство — своего рода клетка цивилизации. Основными отличиями проекта цивилизации (то есть государства), по Платону, от существовавших великих социумов Египта, Вавилона и других традиционных обществ стали:

• возможность освоения человеком идеального, пусть и относительная, но способная к продолжающемуся развитию. Платон обосновал реальность участия человека в мышлении, то есть самое существование мышления как человеческого;

• принцип наложения проекции идеального на материал. Он даёт свободу относительно природы материала, из которого создаётся государство. Платоновское государство, а значит, и европейская цивилизация, могут быть реализованы в принципе на материале любого или любых нескольких этносов, бывших традиционных обществ, в которых каждая линия наследования воспроизводит лишь саму себя. Разница будет лишь технической. Такое государство не зависит от рода, так как в его основе лежит идеальное, мир идей, в принципе доступный любому человеку, а не только определённой касте. Присоединяясь к цивилизации-государству, человек покидает род как единственное и главное основание своего бытия. Это не значит, конечно, что родовая организация общества исчезает. Но она становится материалом, начинающим жить по законам другой системы, в которую он включён. Собственно, греческие, а впоследствии и римские боги были обречены уже в этот момент.

Осуществлённая самим Платоном практическая попытка опробовать проект на конкретном греческом полисе не имеет исторического значения перед лицом той тотальной реализации проекта, которая последовала после. Европейское государство-цивилизация универсально и независимо от материала реализации (материал зависим от него) и поэтому экспансивно. Вместе с проектом государства-цивилизации возникло и представление о необходимости экспансии одного государства-цивилизации в масштабах, много превышающих территорию полиса или даже Эллады, создания ойкумены, империи. Аристотель вооружил Александра Македонского этой версией проекта, с ней он и отправился в поход, создавший