Подозревается оптимистка - Татьяна Луковская

– Дурное мужское любопытство. С трудом представляю, как от такой женщины можно уйти, – он открыл глаза и, повернув в сторону Нины голову, внимательно посмотрел на девушку.

О, тонкий яд лести, сердце Нины так и подпрыгнуло, а по спине пробежал приятный холодок волнения.

– Он полюбил другую, – тихо призналась она.

– Все-таки кобель, – хмыкнул Степка.

– Нет, не кобель, – немного резче чем нужно ответила Нина. – Он сначала пришел и признался мне, а потом только начал за той ухаживать.

– Ну да – ну да, я тоже в детстве сказки любил, – небрежно отставил в сторону кружку Степка.

– Но, это было именно так, – почему-то кинулась защищать мужа Нина. – Он сказал, что мужчина ценит только то, что завоевывает в борьбе, а я слишком легко ему досталась. Он вот так поманил пальчиком, – Нина несколько раз дернула скрюченным указательным пальцем, – и я за ним побежала, а это скучно.

– Ну, кому как, – вздохнул Степка.

– А за нее он бился, сражался как настоящий рыцарь на турнире, – Нина никогда никому этого не рассказывала, а тут вдруг захотелось выплеснуть все на незнакомого человека. – Знаешь, она вроде Алины, из очень обеспеченной семьи, да к тому же красавица. Вокруг нее прямо толпы парней крутились, а он их всех обскакал, сумел добиться ответных чувств. Это, знаешь ли, не так-то просто.

– Да не так уж и сложно, кто смел, тот и съел, – с иронией посмотрел на нее Степка, – слыхала про такую поговорку?

– Я гляжу, у тебя большой опыт, – фыркнула Нина, отодвигаясь.

– Нин, вот я тебе зуб даю. Посмотри, какой тебе из моих зубов нравится? – он улыбнулся, слегка оскаливая клыки.

– Вон тот, остренький, – подыграла она его шутке.

– Вот я тебе этот зуб даю, что твой бывший сейчас горькими слезами рыдает в подушку, тебя вспоминая.

– Не жалко, зуба-то? – усмехнулась Нина.

– Жалко, но я прав.

– У него все хорошо, говорят, кафедрой уже заведует, к защите докторской готовится.

– Я ж тебе не про кафедру, – Степка опять внимательно на нее посмотрел своим блестящим цепким взглядом.

Стало как-то неловко.

– А у тебя были серьезные увлечения? Ты влюблялся? – мстительно решила Нина поставить Казачка на свое место.

– Да кто ж не влюблялся в семнадцать лет? Две недели Яну любил, месяц Вику, два дня Полину.

– Я тебе все рассказала, а ты отшучиваешься, – надула губки Нина, – это нечестно.

– А я… западал на девушку лучшего друга, – выдал он.

– Да ну, – заинтересовалась Нина, поудобней разворачиваясь к рассказчику. – И?

– И… У них там все только начиналось, ну, знаешь, вздохи, многозначительные взгляды и больше ничего. Он почему-то медлил, решиться никак не мог. Когда девушка сильно нравится, это не всегда просто. Только рыцари-карьеристы могут других локтями расталкивать.

– Можно без наездов?

– Можно. В общем, она мне тоже очень понравилась, азарт начал брать: они еще не встречаются, он мямлит, что она вся такая, а он такой – не такой, а я решил, что я очень даже такой. Короче, кто первым встал, того и тапки, и все по-честному, не надо было тянуть.

– И ты не стал тянуть?

– И я не стал лезть, передумал. Такие у них чистые светлые чувства друг к другу были. Жалко их стало, – Степка посмотрел в темноту.

Нина вся сжалась от захлестывающей ревности к этой незнакомой чудо-девушке.

– Если у них настоящие чувства, ничего бы у тебя не получилось, даже если бы и решился, – запальчиво произнесла она.

– Возможно, а может и нет, – подмигнул он ей. – А еще, если бы она хоть пальчиком поманила, как ты там сейчас показывала, – он повторил Нинин жест, – я бы и на дружбу наплевал, но не позвала. Все к лучшему.

А у него тоже «все к лучшему» происходит, надо же.

– А как у них сейчас?

– Памперсы, коляска, – наигранно скривился Казачок, – какие-то там колики и вечерние купания.

– Счастливые, – выдохнула Нина.

Степка ничего не ответил, продолжая взглядом буравить дождь. Пауза чуть затянулась.

– Нин, ты знакома с Карасевым? – такого вопроса Нина ну никак не ожидала.

– А кто такой Карасев? – не поняла она.

– Щекастый такой, красномордый. Он с тобой поздоровался сегодня.

– Нет, я его не знаю.

– Нин, он поздоровался с тобой как со старой знакомой, зачем отпираться? – и опять на Нину смотрят карие очи, но теперь требовательно, с наездом, как тогда, у полки с дирхемом.

– Я его не знаю, – раздраженно бросила Нина, – и не знаю, почему он со мной поздоровался. Может он был среди ребят, которые приезжали в медпункт узнать, как ты, а теперь вспомнил меня и поздоровался.

– А кто еще тогда приезжал в медпункт? – продолжил давить взглядом и интонацией Степка.

– Рыжая твоя приезжала.

– С чего это она моя?

– Бегает за тобой, не видно, что ли?

– Ну-ну. А с Димкой ты до этого знакома не была?

– Нет.

– Но вы прямо с ним как старые знакомые сегодня разговаривали. Он у нас парень суровый, посторонних не особо жалует.

– Мы вычислили, что в одном лагере были в детстве, но я его не вспомнила, у него же бороды тогда не было.

– А он тебя помнит?

Чего это Казачок к ней прицепился? И вопросы его на ревность не похожи, как бы Нина не тешила себя надеждой, скорее это допрос какой-то.  

– И он меня не вспомнил.

– А беседовали как друзья, а может вы все же до этого встречались?

– Да не встречались мы до этого! – вспылила Нина. – Степ, ты вроде как меня допрашиваешь.

– Пока нет, просто интересуюсь.

– Что значит «пока»? – растерялась Нина.

– Надеюсь, что ты сама все расскажешь и допрашивать не придется, – их окутывала темнота, но Нина почувствовала, что перед ней холодное каменное лицо чужого человека.

Что вообще происходит?

– Степ, ты кто? – выдохнула она, вжимаясь в дверную раму.

– Я мент.

– Кто?!

– Опер, и ты это прекрасно знаешь, но играешь хорошо, удивление очень натуральное.

Нина замерла, оглушенная новостью. Все в голове мешалось, и только одна мысль безумно пульсировала: «Что происходит? Куда я опять вляпалась?» Теперь они со Степкой стояли на веранде друг напротив друга, скрестив руки на груди и испытывающе-недоверчиво переглядываясь.

– Почему я должна это была знать?