Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

этот Араки – колдун, у меня нет. Кроме слов ёкаев, которых, похоже, в этом проклятом городе могу видеть только я!

Осознав, что она говорила громче, чем следовало в столь ранний час, Уми заставила себя замолчать. Ей вдруг вспомнилось окончание сегодняшней смены: никто из работников игорного дома не смотрел в лицо, когда заговаривал с ней. Даже Ёсио старался отводить глаза, пусть и не столь явно.

Отчуждение и недоверие. С самого детства Уми привыкла к косым взглядам, всюду сопровождавшим её. Дети якудза, которые иногда появлялись в усадьбе вместе со своими отцами, играли с Уми только по настоянию взрослых. Соседи начинали шептаться, стоило только Уми показаться за воротами усадьбы. Слухи о странной девочке из клана якудза, которая часто разговаривала сама с собой и пугалась того, что никто, кроме неё, не мог увидеть, расползались по городу со скоростью холеры в бедняцких кварталах. Потому не было ничего удивительного в том, что с Уми никто не хотел знаться. Если бы не положение клана Аосаки в обществе, жизнь Уми могла оказаться гораздо тяжелее. Несмотря на размах, с которым город застраивался в последние годы, Ганрю был и оставался одной большой деревней, где многие знали если не тебя, так кого-нибудь из твоей родни или знакомых. И потому не обращать внимания на досужие сплетни Уми было бы очень и очень нелегко.

Уми осознавала, как, должно быть, странно выглядела этим утром со стороны, когда прижучила Косого Эйкити, – ведь Сана больше никто не мог увидеть, а вот исчезновение иредзуми не осталось незамеченным даже для заметно окосевших от выпитого игроков.

Эйкити назвал её ведьмой – может, слова эти были не так уж далеки от истины? Во всяком случае, они объясняли бы, почему Уми может видеть ёкаев так же отчётливо, как и обычных людей…

– Забудь об этом колдуне, – дзасики-вараси мягко погладила Уми по руке. – Тебе не обязательно идти к нему. О-Кин уверена, что в Ганрю найдутся и другие люди, которые будут готовы помочь.

– Вот только пока Уми удастся отыскать их, драгоценное время будет упущено, – донёсся со стороны стенного шкафа вкрадчивый голос.

Уми и О-Кин разом повернулись в ту сторону. Двери шкафа были чуть раздвинуты, и оттуда на них, загадочно блестя красноватыми глазками, глядел Сан.

– Я невольно стал свидетелем вашего разговора, – начал было он, но О-Кин перебила его:

– Называй вещи своими именами – ты попросту подслушивал!

Оставив её слова без внимания, Сан невозмутимо продолжал:

– Работая в балагане, я многое видел. Но о проклятых метках слышу впервые. Могу я взглянуть?

Уми решила, что хуже от этого ей уже точно не станет, и потому кивнула. Сан с готовностью засеменил к ней и опустился на татами, склонив чешуйчатую и слегка вытянутую, как у ящерицы, мордочку над поражённым странной меткой предплечьем.

– Выглядит скверно, а пахнет и того хуже, – отметил он, выпростав между губами тонкий раздвоенный язычок.

– Да у тебя дар успокаивать людей, – усмехнулась Уми, хотя ей было совсем не весело.

– Я не издеваюсь, ты не подумай! – Сан поднял обе лапки вверх, демонстрируя тем самым чистоту своих намерений. – Я лишь хочу сказать, что дело и впрямь серьёзное.

Было в тоне ёкая что-то похожее на узнавание, и это заставило Уми спросить его:

– Ты разбираешься в проклятиях? Можешь помочь?

Но ёкай лишь покачал головой.

– Как я уже говорил, встреча с монахом лишила меня большей части сил. Так что толку от меня будет немного. Но я знаю способ, как можно замедлить действие проклятия.

Увидев интерес на лице Уми, Сан приободрился и продолжил уже более уверенным тоном:

– Я слышал, что проклятие можно «обмануть». Если его наслали на человека, то всего-то и нужно, что притвориться кем-то другим.

– Другим? И кем же?

– Ёкаем, конечно. – Сан улыбнулся, и только теперь Уми заметила, какие у него были остренькие и белые зубки.

– Ты так говоришь, будто это просто, – засомневалась Уми.

Её тревожило, что О-Кин молчала и исподлобья глядела на Сана, словно пыталась понять, что тот задумал. Но пока она в открытую не возражала против предложенного Саном плана, Уми решила дать ему возможность высказаться до конца.

– Не так просто, как хотелось бы, – вздохнул Сан. – И для тебя это может стать непростым испытанием. Однако ты получишь отсрочку, необходимую для поисков того, кто сумеет снять проклятие.

Непростое испытание. Отсрочка. Слова Сана не добавляли Уми уверенности в том, что ей вообще стоит соглашаться на то, что он ей предлагал.

С другой стороны, был ли у неё выбор? Как много времени осталось, прежде чем проклятие окончательно возьмёт верх? Думать об этом Уми совершенно не хотелось, однако она всё же предпочитала знать наверняка, что её ждёт, чем теряться в догадках.

– Ты знаешь, что со мной будет, если так и не удастся снять проклятие?

– Точно сказать не могу, – замялся Сан. – Но чем скорее ты избавишься от проклятой метки, тем лучше.

Уми тяжело вздохнула – она и без лишних напоминаний знала, что не стоило с этим тянуть.

– Что ж, тогда расскажи мне, как человек может превратиться в ёкая.

– Не превратиться, что ты! – замахал на неё лапками Сан. – Об этом и речи быть не может! Я говорил лишь о том, чтобы на время заглушить твою человеческую суть, которая может подпитывать проклятие.

– А это не опасно? – с сомнением спросила Уми.

– Опасно, и ещё как! – наконец подала голос О-Кин. Она гневно сверкнула глазами из-под насупленных бровей. – Тебе ли не знать, какой сильный запах источают новоявленные духи? Да на него сразу со всех окрестностей слетятся голодные призраки, и даже О-Кин не удастся защитить усадьбу от их нашествия!

Уми нахмурилась. О том, как появлялись ёкаи, никто не знал – даже сами духи. Они говорили, что истина была ведома только потомкам рода Содзёбо – последней династии могущественных князей ёкаев, чей род до сих пор не прервался. А они не спешили делиться откровениями со своими поддаными.

Так что домыслов о происхождении ёкаев и впрямь было много. Кто-то говорил, что духов порождала сама ки – великая животворящая сила, пронизывающая весь мир. Другие же считали, что ёкаями становились души когда-то умерших людей и прочих живых существ: в теле духов они обретали второе рождение и наделялись способностями к магии.

Голодные же призраки, которых упомянула О-Кин, не были ни живыми, ни мёртвыми. Эти существа когда-то были душами, не сумевшими обрести покоя в Стране Корней. Отвергнутые миром живых и царством мёртвых, эти неприкаянные души были вынуждены обретаться между мирами, пожирая