Анечка - Татьяна Анина

Включён? Возможно ли это? Рома был сильно напряжён перед встречей со Жмуриком. Он мог забыть… Или комп перешёл в спящий режим, и Шиша подумал, что выключил.

Бл*дь, как с включённым утюгом. Хрен вспомнишь.

– Почему ты такой злой?! – рыдала девчонка в углу. Её почти не было видно, только белый сарафан чуть отсвечивал. – Чтобы я не делала, ты злишься на меня! Это из-за моей болезни?! Ты ненавидишь меня, потому что у меня шрамы?! Ты бросишь! Бросишь девушку со шрамами!

Почему ему казалось, что это кричит Анечка?! Почему он чувствовал обиду Анечки?!!!

Немели конечности, тело бросило в холодный пот. Ему захотелось заорать, что это не так. Что он не бросал, а боялся навредить. Но, если сейчас открутить время назад на десять лет, когда он вышел из тюрьмы, он бы попытался найти её. Выкрасть у отца, забрать себе и… возможно, так оно и было б… он бы никогда не связался с криминалом.

А так, он двенадцать лет живёт без солнца.

12 лет назад

Шиша был подростком обзбашенным и драчливым. Хуже него, только Трэш. Но у Трэша были свои принципы, а у Шиши не было. Поэтому он спокойно мог пырнуть ножом обидчика, за что Трэш однажды отобрал у него перочинный ножик. Мог спокойно стать нариком, чем и собирался в ближайшее время заняться.

В одиннадцатый класс он попал на пару с Трэшем случайно, классуха Марго уломала. Хулиганов подтягивали и готовили к светлому будущему. Шиша упирался ногами и в светлое будущее никак не хотел, а хотел лихой, интересной жизни, полной удовольствий разного толка.

Это был урок биологии, точнее анатомии, но всё равно называли биологией, потому что мало кто в их долбанном классе чувствовал разницу. Шиша разницу чувствовал по картинкам в учебнике, где лежала закладка на странице с голой тёлкой и голым чуваком.

В класс вошла сухая старушка Маргарита Петровна. Нормальная тётка, по мнению Шиши. Он ей даже был благодарен за то, что вытащила его в одиннадцатый класс. Поступить бы он никуда не смог, болтался б как дерьмо в проруби. А тут хоть на халяву кормили в столовке.

Марго представила классу новенькую ученицу.

Не было в их классе голубоглазых блондинок. По школе бегали крашеные, но эта была натуральная, белее снега. Именно чистотой своей она сразу затесалась в сердце Ромки Шишкова. Скромностью и юбкой. Юбкой! В их ублюдочную, звериную школу девки в юбках не ходили.

И хотя Трэш новенькую моментом обозвал Белой плесенью, а клетчатую юбку до колен – ушлёпочной, Рома его не поддержал.

Аня казалась забитой и это все сразу поняли. И только Рома видел, что спина у неё ровная, а плечи расправлены. Пусть и опускала она голову, пусть белые локоны прятали раскрасневшееся лицо, в ней был стержень.

Маленькая такая, худенькая. Она казалась младше всех.

Крошка. Солнышко.

В тот момент мир для Ромки Шишкова заиграл яркими красками. Он почувствовал внутри тепло, и стало радостно и весело.

«Юбка зачётная. Под ней панталоны?» – тут же написал Трэш и кинул бумажкой в новенькую.

Это было счастье, он стал оглядываться назад, чтобы смотреть на белые локоны её красивых волос.

Записку Трэша подобрала Катя Тугарина. К Катьке Трэш был более чем неравнодушен. Она могла дать в морду, Катя могла написать ответ. Шишу от Кати в пот кидало, и он её побаивался.

Даже Соньку Лядину не боялся. Трахнуть хотел толстозадую и страха перед ней не чувствовал. А Катька… Это кошка дикая, зверюга кусачая.

На первой же перемене Ромка задрал смешную клетчатую юбку, закинув подол чуть ли не на белую голову Анечки. Всем смешно, а ему любопытно.

Обычные шерстяные колготки с двумя полосками на маленькой попе. За секунды, что девушка стояла к нему задом с приподнятой юбочкой, он старался разглядеть рельеф трусиков.

Но трусиков не было. Под колготками прятались грубые, толстые панталоны.

Да, под этой юбкой были панталоны!

Такое разочарование посетило Шишу, что он не сразу вернулся к изучению предмета вспыхнувшей любви.

Он присматривался к ней. Всегда, когда она появлялась в поле зрения, следил.

Анечку посадили вместе с Катей. Тугарина воевала с Трэшем, но тот всё равно эту неприступную крепость взял измором и однажды Анечку скинул к Роме, а сам сел к своей любимой.

У Трэша с Катькой была любовь в тот урок. Они там что-то на пару рисовали и смущённо улыбались.

Оказавшись с Анечкой за одной партой, Рома решил действовать и по совету Трэша, научил Аню играть в морской бой.

Никогда ничего подобного он не испытывал. Ему доверили хрупкое существо, которое он был обязан научить правильно располагать корабли на поле. Эта значимость переросла в какую-то опеку.

Они с Анечкой подсели на эту игру, и старались на уроках всегда садиться вместе.

И она всегда выигрывала.

– Пля, как?! – возмущался Рома, пытаясь понять, как Анечка узнаёт расположение его кораблей.

Они сидели в пустом кабинете иностранного языка, где Аня подтягивала его по английскому. Но английскому они уделяли минут десять от силы, потом занимались друг другом.

Рома силой отобрал её тетрадь.

– Шиша, идиот!

Ему нравилось, что она обзывается. Нравилось, когда она его колотила по голове учебником или кулачком, он в такие моменты чувствовал себя очень нужным и любимым. Все считали Анечку задрочкой, а с ним она открывалась в настоящую хулиганку.

И он обожал её!

Она только для него!

Руки его всегда чёрные на фоне его ручек. Он касался её тонких хрустальных пальчиков своими грубыми сосисками и боялся оставить грязный след.

– Колись, солнышко, – он привлёк девчонку к себе и с лёгкостью повалил на парту. – Колись, а то поцелую.

Волосы белые распластались по столешнице парты. Щёки пылали, а голубые глаза стали пронзительными. Он навис над ней, встав одним коленом на парту, а другой на стул. И с восторгом рассматривал густые ресницы, словно снегом припорошённые.

И сколько потом Шиша не искал такую же белую, светлую и чистую девушку, но ничего подобного найти не мог.

Она не вырывалась и не сопротивлялась.

– Шиша, идиот! Ты всё время по одному алгоритму корабли расставляешь, – вроде злилась, а сама ясно, открыто улыбалась. И на личике прекрасном зарделись алые щёки.

И это ему тоже нравилось, что она очень умная, начитанная и образованная, а он физически сильней и может взять её… и поцеловать.

И Шиша к её алым губам своими губами прикоснулся. И поцеловал. Навсегда запомнив её приятный вкус и запах.

Их мягкие языки неопытно сплетались, сливались и разносили по телу парня мелкую дрожь с диким желанием.