Стоунхендж - Юрий Никитин

— Ты... ты из спящих? Пришло время!

Яра медленно покачала головой. Глаза ее были полнысочувствия.

— Убей их! — приказал он.

— Нет.

— Ты получишь все... что хочешь...

— Я уже получила... почти все.

Он упал лицом в лужу крови. Все думали, что он умер, ноТайный нашел силы приподняться на дрожащих руках.

— Гульча!

— Я здесь, Великий Мастер, — послышался тихийголос.

— Убей... Убей... Ты получишь все...

Ее голос был негромким:

— А я хочу больше, чем все.

Он упал лицом в свою кровь и застыл. Яра набежала с такойсилой, что вышибла из рук рыцаря чашу. Та покатилась, звеня и подпрыгивая. Вполной тишине, где слышалось только частое с хрипами дыхание, этот звон словноразбудил застывших Ролана и Гульчу. Она хлопнула его по спине, тот прыгнул сплиты, не думая о предсказанной гибели, бросился за чашей. Светлые волосыразвевались, как крылья, в глазах была решимость.

Когда рука его уже была близко, калика вырос у него на пути.

— Уйди, странник! — взревел викинг.

— А ты убей, — предложил калика, — еслисможешь...

Он был безоружен, и у Яры екнуло сердце. Ролан взмахнулмечом, калика вскинул руку. Лезвие страшно блеснуло. Все ахнули, но калика,против ожидания, не упал, рассеченный надвое. Меч отпрыгнул слегка, каликаотступил, глядя в голубые глаза викинга.

— Уйди, зарублю! — вскрикнул Ролан еще страшнее.

Только теперь Яра поняла, что викинг ударил плашмя, стыдясьзарубить безоружного.

— Я не уйду, — ответил калика. Он прямо смотрел вкрасивое мужественное лицо.

Ролан заскрипел зубами, вскинул меч. На лице его отразиласьмучительная борьба. Глаза побелели, калика ощутил, что викинг сейчас нанесетсмертельный удар, даже если потом будет стыдиться всю жизнь.

Он быстро подхватил чашу, швырнул ее Томасу.

— Лови!

Томас едва успел выставить вперед руки, а калика неуловимобыстро шагнул в сторону, поймал руку с падающим на него мечом, дернул.Хрястнуло, викинг с криком упал вниз лицом, а меч выскочил и запрыгал покаменным плитам в темноту.

Томас поймал чашу, глаза его были огромными и круглыми как уморской рыбы с большой глубины.

— Ты... Как ты взял чашу?

— Двумя пальцами.

— Это я понимаю, если уж гореть, то лучше двум пальцам,чем всей руке... но ты ведь язычник! Да не простой, а ратоборец старой веры,противной Христу!

Олег отмахнулся.

— Ну и что? Ежели я сам эту чашу делал...

— Ты?.. Так этот демон с небес говорил о тебе?

Олег почесал в затылке.

— На ней еще отметина от моего большого пальца. Я тогдачуть не заорал, еще горячая была... Ты думаешь, эта чаша в руках одного Христапобывала? А Колоксай, сын Таргитая, что пользовался две тыщи лет? А его сынСкиф? А Вандал, Славен, Гот — дети Скифа?.. Она побывала в руках великихгероев, магов и пророков, ибо мир начался не с Христа, как тебе все времякажется. В ней также кровь Колоксая, пот Тевта и слезы Англа!

Томас торопливо, чувствуя себя карликом на плечах такихвеликанов, опустил чашу на круглую плиту. По серой поверхности словно пробежалветерок, затем под донышком камень начал наливаться темно-вишневым цветом. Отплиты пошел теплый воздух. Багровый цвет быстро менялся на пурпурный, тот сталалым, а теплый воздух стал жарким, затем весь камень раскалился докрасна, а подчашей он был оранжевым, переходя в белый.

Волна жаркого воздуха стала такой мощной, что люди отступилина шаг, закрывались ладонями от жара и слепящего блеска. Чаша качнулась, началапогружаться в камень.

Томас вскрикнул, шагнул, одолевая жар, но сильная рукаухватила за плечо.

— Не надо. Ее достанут... позже.

— Когда? — вскрикнул Томас неверяще.

— Не знаю. Могу только сказать — кто.

Все смотрели с трепетом, чувствовалось, что наступиласвященная минута раскрытия вселенских тайн.

Калика покосился на обращенные к нему бледные лица. Внезапноулыбнулся.

— Гм... Я не знаю только, как их назовут. То литомасиды, то ли мальтониды.... или еще как.

Внезапно скребущийся звук привлек их внимание. Цепляясь застену, поднимался бледный, со ссадиной на скуле Ролан. Все взоры повернулись кнему, и викинг, собравшись с силами, выпрямился, гордо откинул волосы на спину.Синие глаза смотрели без страха. Во взгляде были достоинство и гордость.

Олег, глядя на него внимательно, начертал в воздухезамысловатый знак. Глаза Ролана расширились. Олег добавил второй знак, и Роланпроговорил хрипло:

— Не могу поверить... Ты тот, о ком ходят смутные истрашные легенды?.. Верховный Контролер?

— Ты лучше поверь, — посоветовал Олег. — Хотяо Верховном Контролере я сам слышу впервые.

— Я не боюсь смерти, — ответил Ролан. — Ноесли ты в самом деле... А теперь верю, ибо ты сокрушил... это ли недоказательство?.. Да, понимаю, это не доказательство для тебя, но этодоказательство для нас. Мы такие доводы понимаем лучше. Правота должнаподтверждаться силой... Но скажи, Высший, почему... Почему? Что мы делалиневерно?

— Спешили, — ответил Олег тяжело. Лицо егоомрачилось. — Мы все время сворачиваем на более короткие пути! Мы жаждемдобиться результатов уже при своей жизни. Жаждем их увидеть, потрогать руками.Ну и получить заслуженные поздравления.

— Мы не ради поздравлений, — простонал викинг.

— Да это я так... Короткие пути ведут к короткимвзлетам, а падения бывают страшными. Это я уже видел не раз. Но человечество, ас ним и лучшие из человечества — Семеро Тайных! — всякий раз попадают вэту ловушку. Ну, не всякий, иначе род людской уже исчез бы.

— А ты... Контролер, ты — безгрешен? Никогда неошибаешься?

Олег невесело улыбнулся.

— На беду, мой дар вещего служит только в мелочах. Ну,клад найти, шкуру спасти, дождь предсказать да крышу вовремя найти...

— Вот видишь!

— Да, но он дал мне прожить намного дольше, чем всеТайные. Я не умнее других, я просто видел больше. А может, благодаря этому иумнее. Я тоже ошибаюсь, но я заставляю себя учиться на ошибках. На своих, начужих. Вообще учиться! На всякий случай. На будущее.

— Ты... убьешь меня?

Олег покачал головой.

— Хуже.

— Хуже? Что может быть хуже?

— Ты будешь дрожать, принимая решения, потому чтобудешь отвечать не только за свою деревню. Ты будешь засыпать в мучительныхраздумьях, а ночью просыпаться с криком и в холодном поту, когда узришь, как потвоему повелению рушатся царства добра и справедливости, которые должны, потвоему мнению, зацвести под твоей рукой еще пышнее... Ты будешь люто ненавидетьлюдей за то, что такие грязные и никчемные, ненавидеть Семерых Тайных, потомучто каждый тянет одеяло в свою сторону... Но ты должен научиться любить людей,хотя это и трудно. Хотя бы просто потому, что другого человечества на беломсвете нет! Членов Семи Тайных можно заменить... назовем это заменой, ачеловечество заменить, увы, некем.