Космическая трилогия - Клайв Стейплз Льюис

– Мистер Бультитьюд прекрасно справится сам, – сказал Рэнсом. – Сейчас они ужинают. Sine Cerere et Baccho, Димбл… Не будем вмешиваться в их дела.

– Конечно, конечно, – сказал Макфи, – но не на нашей кухне.

– Айви, – сказал Рэнсом, – проявите твердость. Идите к ним и скажите невесте, что я хочу ее видеть. Вы не боитесь?

– Это я, сэр? Я ей покажу, кто у нас главный.

– Что с нашим бароном? – спросил Димбл.

– Вылететь хочет, – сказал Деннистон, – открыть ему окно?

– Окна вообще можно открыть, – сказал Рэнсом. – Совсем тепло.

Когда окна открыли, барон Корво немедленно исчез.

– Еще один жених, – сказала матушка. – Как хорошо в саду!

– Слушайте! – сказал Деннистон. – Наша кобыла заржала.

– А вон еще! – сказала Джейн.

– Это жеребец, – сказала Камилла.

– Знаете ли, – сказал Макфи, – это становится непристойным.

– Наоборот, – сказал Рэнсом. – Это именно пристойно – и достойно, и уместно. Сама Венера – в Сэнт-Энн.

– Она очень близко к Земле, – сказал Димбл.

– Дело свое боги сделали, – сказал Рэнсом, – а она еще ждет меня. Идите ложитесь, Маргарет, вы устали.

– Я и правда пойду, – сказала матушка. – Не могу…

– Утешьте Маргарет, Сесил, – сказал Рэнсом. – Нет, идите. Я не умираю. А провожать – глупо. Не порадуешься как следует и не поплачешь.

– Вы хотите, чтобы мы ушли, сэр? – сказал Димбл.

– Идите, мои дорогие друзья.

Он положил руки им обоим на головы. Сесил обнял жену, и они ушли.

– Вот она, сэр, – сказала Айви. Лицо у нее пылало. За ней топала медведица, измазанная вареньем и кремом. – Ох, сэр!

– В чем дело, Айви? – спросил Рэнсом.

– Томас пришел. Мой муж. Если можно, я…

– Вы его покормили?

– Да они почти все съели, сэр…

– Что же ему осталось, Айви?

– Я ему дала пирога и пикулей, он их очень любит, и сыру был кусочек, и пива, и еще я чайник поставила. Он очень радуется, сэр, а сюда не пойдет, он у меня тихий.

Чужая медведица стояла не двигаясь и глядела на Рэнсома. Он положил руку на ее плоскую голову.

– Urendi Maleldil, – сказал он. – Ты хороший зверь. Иди к своему мужу. Да вот и он…

И впрямь, дверь открылась, а за ней возникла взволнованная и немного смущенная морда.

– Бери ее, Бультитьюд. Идите оба на воздух. Джейн, откройте им окна. Погода – как летом.

Джейн открыла большое, до полу, окно, и два медведя вышли в теплую и влажную полутьму.

– Что это птицы, с ума сошли? – спросил Макфи. – С чего они распелись в четверть двенадцатого?

– Нет, – сказал Рэнсом, – они в своем уме. Айви, идите к мужу. Матушка Димбл приготовила для вас комнату тут, в доме.

– Сэр!.. – сказала Айви и остановилась.

Рэнсом положил руку ей на голову.

– Иди, – сказал он. – Том и не разглядел твоего платья. Поцелуй его от меня. – И он поцеловал ее. – Не от меня, от Другого. Не плачь. Ты хорошая женщина. Иди, исцели этого мужчину.

– Что это за звуки? – спросил Макфи. – Надеюсь, не свиньи вырвались.

– По-моему, это ежи, – сказала Грейс.

– А вот какой-то шорох, – сказала Джейн.

– Тише! – сказал Рэнсом и улыбнулся. – Это мои друзья.

– Я полагаю, – сказал Макфи, извлекая табакерку из-под серых одежд, немного похожих на монашеские, – я полагаю, у нас в усадьбе нет жирафов, гиппопотамов и слонов. Ох, что это?

Серая гибкая труба возникла над его плечом и взяла со стола гроздь бананов.

– Откуда они все? – спросил он.

– Из Бэлбери, – отвечал Рэнсом. – Они вышли на свободу. Переландра слишком близко к Земле. Человек теперь не один. Сейчас – так, как должно быть: над нами – ангелы, наши старшие братья, под нами – звери, наши слуги, шуты и друзья.

Макфи хотел что-то сказать, но за окном раздался грохот.

– Слоны! – воскликнула Джейн – Два слона! Они растопчут клумбы и грядки!

– Если вы не возражаете, доктор Рэнсом, – сказал Макфи, – я задерну шторы. Вы, по-видимому, забыли, что здесь дамы.

– Нет, – сказала Грейс Айронвуд так же громко, как он. – Ничего дурного мы не увидим. Как светло! Почти как днем. Над садом – купол света. Глядите, слоны пляшут. Ходят кругами, поднимают ноги… смотрите, и хобот поднимают! Словно великаны танцуют менуэт. Слоны не похожи на других животных, они – как добрые духи.

– Они удаляются, – сказала Камилла.

– Они целомудренны, как люди, – сказал Рэнсом. – Это не просто звери.

– Я лучше пойду, – сказал Макфи. – Пускай хоть один человек сохранит голову на плечах. Доброй ночи.

– Прощайте, Макфи, – сказал Рэнсом.

– Нет, нет, – сказал Макфи, отступая, но все же протягивая руку, – мне благословений не требуется. Что мы с вами перевидали… ладно, не стоит. При всех ваших недостатках, доктор Рэнсом, – кому их знать, как не мне! – на свете нет человека лучше вас. Вы… мы с вами… вот, дамы плачут. Не помню, что я хотел сказать. Сейчас уйду. Незачем тянуть. Благослови вас Бог, доктор Рэнсом. Дамы, доброй ночи.

– Откройте все окна, – сказал Рэнсом. – Мой корабль входит в сферу Земли.

– Становится все светлее, – сказал Деннистон.

– Можно остаться с вами до конца? – спросила Джейн.

– Нет, – сказал Рэнсом.

– Почему, сэр?

– Вас ждут.

– Меня?

– Да, вас. Муж ждет вас в павильоне. Вы приготовили брачный покой для самой себя.

– Надо идти сейчас?

– Если вы спрашиваете меня, да, надо.

– Тогда я пойду, сэр. Только… разве я медведица или еж?

– Ты больше их, но не меньше. Иди в послушании и обретешь любовь. Снов не будет. Будут дети. Urendi Maleldil.

Задолго до усадьбы Марк увидел, что с ним или со всем прочим что-то творится. Над Эджстоу пылало зарево, земля подрагивала. У подножия холма вдруг стало очень тепло, и вниз поползли полосы талого снега. Все скрыл туман, а там, откуда зарева не было видно, Марк различил свечение на вершине холма. Ему все время казалось, что навстречу бегут какие-то существа – должно быть, звери. Возможно, то был сон; возможно, конец света; возможно, сам он уже умер. Однако он чувствовал себя на удивление хорошо. Правда, душа его была не совсем спокойна.

Душа его не была спокойна, ибо он знал, что сейчас увидит Джейн и случится то, что должно было случиться много раньше. Лабораторный взгляд на любовь, лишивший Джейн супружеского смирения, лишил и его в свое время смирения влюбленности. Если ему и казалось иногда, что его избранница «так хороша, что смертный человек не смеет прикоснуться к ней», он отгонял такие мысли. Они казались ему и нежизненными, и отсталыми. Попытался он отогнать их и сейчас. В конце концов, они ведь женаты! Они современные, разумные люди. Это же так естественно, так просто…