Леха - Николай Берг

– Факт, – заявил ефрейтор и, тяжко вздохнув, протянул флакончик воздыхателю: – Пользуйся, пока я добрый; девки это любят! Но не больше трех капель, транжира! – тут же возмущенно завопил он, увидев, что влюбленный что-то многовато себе плеснул душистой жидкости.

Ужин поспел довольно быстро. Опять возникли проблемы с посудой, так как многие явились в лес, словно к теще на блины, без ничего. На треть людей посуды не хватало, потому ели по очереди. Бойцы, имевшие индивидуальные трофейные фляжки и котелки, выглядели если и не богачами, то уж во всяком случае – зажиточными. Да и кормили их первыми.

Щи с бараниной получились нажористыми и густыми, пахло от них одуряюще вкусно, одна беда – были они несолеными, хотя поварихи расстарались и даже золой пытались вкус дать. На второе была наконец-то картошка и отварная гусятина, жестковатая, но аппетитная, особенно на фоне безвкусной пшенки. Раненым и больным даже по пол-яйца вареного выдали. В общем – праздник удался.

Подняли его ни свет ни заря. Лагерь еще спал в основном. Гордо глядевший юнец по фамилии Сурков со значением потыкал пальцем в потрепанные часики на старом кожаном ремешке, которые для Лехи выглядели как мусор ходячий, а для обладателя трофея по ценности явно были сопоставимы с часами со Спасской башни Кремля. Важничает поросенок, а на циферблате такая комбинация стрелок, что спать бы и спать… Ан нельзя. Ну да ясно – вчера приказано было сделать «Боевой листок», а не успел – темно стало.

Отчаянно зевая, Леха брезгливо поплескался в холодной водичке из пахнущего бараньим салом котелка, стряхнул с лица капли воды вместе с остатками сна и отправился под штабной навес. На его удивление, там оказалось что-то многовато народу для раннего утра – и командир, и комиссар, и Киргетов. За разведчиком сидела на чурбачке-стуле какая-то заморенная девчонка лет четырнадцати, разглядеть ее получше не получалось. Еще пара партизан, которые обычно ходили вместе с разведчиком, и невзрачный тип, про которого Леха знал, что тот вроде из ментов.

– А ты чехо пришел? – удивленно вытаращился на потомка пышноусый.

– Дык «Боевой листок» делать, согласно приказу, – растерялся бравый «старшина ВВС».

– Пригодится. И как писарь, и как понятой, – заметил тот, который мент.

– Ладно, – кивнул после недолгого раздумья командир отряда.

– Сядь пока в сторонку, не отсвечивай, – велел комиссар.

Леха послушно сел. Чтобы не терять времени – разложил свои писательские сокровища: лист бумаги, на оборотной стороне которого была какая-то мутнохозяйственная лиловая писанина про недопоставки в указанный срок каких-то деталей к каким-то сеялкам-веялкам, хозяйственный карандаш и перочинный ножик с гордой надписью «Золинген».

Примерился и начал старательно выводить заголовок «Боевой листок», заведомо украшая каждую горбатую букву завитушками и кренделябрами, что очень нравилось комиссару, любившему пышность и вычурность. Самому менеджеру такой шрифт казался невыносимым для глаз, особенно если эти глаза видывали нормальные шрифты из компьютерной подборки.

– Идет, – негромко сказал Киргетов и встал так, что закрыл собой сидящую девчонку.

Леха поглядел по возможности незаметно – кто там идет? Увидел неторопливо вышагивавшего того самого Гамсахурдию, который отравил своим присутствием незамутненную душу дояра; подумал, что, видать, нашли для этого гордеца какое-то важное дело. Следом за капитаном шел все тот же будитель добрых людей – «увенчанный» наручными часами Сурков.

Капитан небрежно, но щеголевато козырнул, высокомерно оглядел публику и спросил:

– Хотелоси би узинать, зачем миня подняли у такую рань?

– Хотели посоветоваться с вами, как со специалистом по военному делу, – вежливо сказал комиссар, и капитан приосанился, глянул горделиво на окружающих.

И тут же вся спокойная обстановка оказалась смятой и перекувыркнутой, – Леха только рот раскрыл. Стоило Киргетову сделать словно невзначай полшага в сторону, как увидевшая Гамсахурдию плюгавая девчонка бешеной фурией метнулась к капитану и на манер дикой кошки вцепилась ему ногтями в лицо. И Леха был уверен, что метила она в глаза, хорошо метилась, промахнулась только из-за того, что напуганный и потерявший свой бравый вид капитан отшатнулся в сторону.

– За маму, за маму!.. – страшно сипела девчонка.

С трудом, но ее сумели оторвать от Гамсахурдии. Но рожу ему она успела исполосовать словно ножиком – кровавые царапины тут же набухли.

– Чито такое праисходыт?! – возмутился ободранный капитан, но на взгляд Лехи – как-то фальшиво это получилось.

Видимо, то же пришло в голову и остальным, потому как стоящий рядом с Лехой партизан проворчал себе под нос, мол, чует кошка, чье мясо съела.

– Это он? – спросил командир дрыгающуюся в руках у Киргетова девчонку. Видно было, что она, в лютой ярости, только и мечтает опять дорваться до морды грузина. И повторил, так как она не услышала вопроса: – Это – он?

Киргетов немилосердно встряхнул вырывающуюся из его лап девчонку и повторил тот же вопрос. Малая немного остыла и зло ответила:

– Он, он! Тильки тогда у него на рукаве тута звездочка была. – Девчонка присмотрелась повнимательнее и добавила почему-то на украинском: – И на кашкеті іншого кольору оксамит був[161].

– Это чудоуычыная прауакациа! Уи атуетитэ за этое изидиуатильстуо над команидиром РККА! – в ответ фальцетом завопил капитан. Даже странно было слышать такой тонкий взвизг от мужчины.

– Вот мы как раз и хотели с вами посоветоваться, как с командиром Красной Армии, – не спеша и на удивление спокойно сказал пышноусый.

Его невозмутимость холодным дождем пролилась на окружающих, даже девчонка заткнулась и перестала вырываться. Гамсахурдия же открыл в изумлении рот, да так и остался стоять, пока командир продолжал говорить:

– Хотелось бы получить совет, как нам поступить с командиром Красной Армии, который был доставлен в отряд нашей разведчицей – без документов и оружия. То есть по ряду признаков – с дезертиром из армии. При этом оказалось, что сразу же – тем же вечером – в приютивший ехо дом ворвались хитлеровцы, которые искали кохось-то. И – да, хозяйку арестовали. Нет ли тут связи? Как считаете?

– Немци минога каго обискиуали, мине прыосто пауизло! – ляпнул капитан.

– Аха, – согласился пышноусый и продолжил: – Наша разведка наводит справки и находит дочку бабы, ранее повешенной за укрывательство краскома. В соседнем районе.

– Точнее – женщины-колхозницы. Матери троих детей, – поправил комиссар.

– Аха. Там тоже попросился на ночлех комиссар-командир, его спрятали, а следом и немци пожаловали. И за укрывательство коммуниста из РККА бабу повесили на воротах ее же дома. А перед этим – похлумились, не буду в присутствии дочери похибшей распространяться – как и что. Но разведка доложила точно, что у того комиссара, который оказался с немцими заодно, была южная внешность, на диво кривые нохи и выразительный нос.