Битва за Фолкленды - Саймон Дженкинс

Для слушавших молодого человека британских солдат его страстные признания и добрые намерения запоздали на три месяца. Глядя на огромные колонны подавленных аргентинцев, выстроившихся в очередь для сдачи оружия на аэродроме Стэнли, мало кто из британцев сомневался в отношении их желания воевать. На протяжении всей кампании действия генерала Менендеса говорили о наличии у него пассивных и готовых только к обороне согнанных туда насильно солдат. Отчасти причина в американской подготовке, выработавшей у аргентинских военных привычку слишком полагаться на моторный транспорт и большие материальные ресурсы в деле ведения войны, потому, не располагая ничем подобным, они склонились перед волей британцев, готовых обходиться без всех этих удобств. Но даже если отбросить чисто стратегические осложнения, нет сомнениями сам Менендес, и его солдаты были глубоко потрясены и деморализованы в результате осознания факта намерения британцев вести против них тотальную войну ради возвращения островов.

В дни после капитуляции, когда 11 313 аргентинских военнопленных толпились на пристанях в ожидании погрузки на британские корабли для репатриации[558]. британцы приступили к масштабной операции по приведению в порядок освобожденной земли: к исследованию обширных. бессистемно поставленных минных полей, разбросанных всюду перед бывшими аргентинскими позициями, восстановлению подачи воды и электричества в Порт-Стэнли, очистке домов, сбора брошенной техники, а также поискам крова для более чем 7000 человек. Неожиданно Сан-Карлос, бывший центром сосредоточения сил в ходе британской кампании, словно бы осиротел. Корабли морского десантного соединения подняли якоря, обогнули остров и бросили их вновь вблизи Порт-Стэнли, где вот так же почти семьдесят лет тому назад стояли линейные крейсера адмирала Стерди перед его схваткой с фон Шпее[559].

Первые горячие энтузиазм и восторженность жителей Фолклендских островов стали, по вполне понятным причинам, быстро улетучиваться. Эйфорию сменяло осознание непреложного факта — их жизнь, их сообщество изменились и никогда уже не будут такими, как до оккупации. Место аргентинских машин, поднимавших грязь на улицах, заняла британская военная техника. Чужое огромное войско аргентинцев, стоявших лагерем тут и там на их земле, сменила в сущности почти такая же чужая британская армия. Такова, как ни грустно, в большинстве случаев природа освобождения. Как многие жители Фолклендских островов, откровенно дававшие понять свое желание быть оставленными в покое, британцы не скрывали стремления поскорее выпутаться из дел на островах, отправиться наконец домой, дабы там отпраздновать триумф среди своего народа. Они сделали то, зачем их сюда посылали. К концу июня те, кто воевал за свободу жителей Фолклендских островов, погрузились на корабли и отбыли на родину. Ушли и многие суда ударной группы Вудварда, а на их место являлись другие солдаты и другие корабли, пришедшие сюда выполнять свой неблагодарный долг — без всякой надежды на славу защищать эти забытые Богом голые острова под флагом Британии.

Любое гражданское лицо, взявшиеся за написание военной истории, неизбежно примет на себя грех самонадеянности.

Сэр Джон Фортескью, Истории британской армии

В понедельник, 26 июля 1982 г., в соборе Святого Павла состоялся благодарственный молебен в честь победы Британии на Фолклендских островах. На церемонии присутствовали королевская семья, премьер-министр и многие офицеры армии, военно-морских сил и Королевской морской пехоты, участвовавшие в войне в Южной Атлантике. Говорят, будто миссис Тэтчер осталась недовольна проповедью архиепископа Кентерберийского, в которой, по мнению премьер-министра, не прозвучали должные триумфальные нотки. Если и так, то уж никого не обвинить в нехватке победного ажиотажа во время парада 12 октября, в День Колумба. где премьер стояла рядом с лордом-мэром Лондона на почетной трибуне перед отбытием на официальный ланч в ратуше, в то время как мимо печатали шаг контингенты трех видов вооруженных сил, приветствуемые в Лондонском Сити тысячами зрителей. Накануне вечером она принимала на ужине на Даунинг-стрит всех ведущих участников войны. В то лето и осень казалось порой, будто празднованию победы в Фолклендской кампании нет и не будет конца. Огромные толпы собирались в Саутгемптоне, Портсмуте, Плимуте, дабы приветствовать возвращение каждого корабля. Города или поселки словно бы соревновались за право оказания чести героям. Премьер-министр отрадно отмечала свидетельства радостного единения и «фолклендского духа» в любой сфере жизни Британии, заставляющих забастовщиков воздерживаться от стачек, а агитаторов левого крыла умолкать, производящих впечатление на русских и вызывающих зависть американского союзника, все еще не забывшего недавно постигших его военных катастроф.

В этом взгляде присутствует очевидная доля правды. Фолклендская война и в самом деле послужила наглядной демонстрацией британских воли и военной эффективности. Победа дарила британскому народу теплое чувство того, что вот наконец-таки достигнут почетный и овеянный ореолом романтики успех для всей нации. И все же с самого начала, когда война шла, находилось примечательно большое количество военнослужащих в Южной Атлантике и гражданских лиц на родине, осознававших лежащую в основе противостояния абсурдность-нелепость борьбы за какие-то недостижимо далекие осколки империи. Однако не стоит делать вывода, будто они выступали против войны. Как только президенту Галтьери позволили поступить так, как он поступил, большинство людей в Британии сходились в одном — правительство просто не могло ответить иначе. Стойкость британского народа перед лицом скверных известий и горечи потерь оказалась куда выше, чем представляли себе многие, в том числе и политики. Однако «триунфалисмо», как называют подобные вещи в Буэнос-Айресе, — триумфализм — есть нечто более свойственное странам Латинской Америки, нежели Британии. Нашлось совсем немало боевых офицеров, не хотевших принимать участие в следовавших друг за другом чередой парадах победы. Им казалось совершенно не приличествующим английскому духу устраивать подобные шоу по поводу всего лишь хорошо выполненной работы, ставшей необходимой в силу гигантского провала на поприще политики и дипломатии. Многие из военнослужащих, сражавшихся в Южной Атлантике, вернулись домой с осознанием факта окончательного и бесповоротного разрушения войной образа жизни населения Фолклендских островов и в больших сомнениях относительно намерения правительства тратить бессчетные миллионы фунтов на создание там новой, искусственной экономики. служившей бы оправданием такой ожесточенной борьбы за эту территорию.