Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов - Виктор Каннинг

Следующие три года стали для мисс Рейнберд самыми счастливыми за всю ее долгую жизнь. После ужасной гибели Шебриджей она поняла, в чем заключался ее долг. Она взяла Мартина Шебриджа к себе в дом и в буквальном смысле слова присвоила его себе. В конце концов, он приходился ей внучатым племянником и являл собой последнего представителя мужской линии рода Рейнбердов.

Поначалу Мартин держался отчужденно, застенчиво, порой враждебно. С ним бывало иногда очень трудно поладить. Но постепенно мисс Рейнберд сумела завоевать его симпатии, а сама полюбила всем сердцем, души в нем не чаяла, и когда, к ее радости, он стал отвечать ей взаимностью, между ними установились отношения нежности и взаимопонимания, наполнившие истинным счастьем последние годы ее жизни. Она забыла, что только по велению долга ввела Мартина в свою семью. Он стал основным предметом ее забот и волнений. Мисс Рейнберд много размышляла о том, какое будущее его ожидает. Дружба с ним была тем ощущением, которого она жаждала, но никогда прежде не получала. Если у него и имелись недостатки, мисс Рейнберд терпела и прощала их. Ей даже пришлось уволить пару горничных, потому что она посчитала их главными виновницами небольших романтических увлечений, которые возникали у Мартина. Однако разве не было естественным, что молодой человек в его возрасте интересовался представительницами прекрасного пола? Он пользовался успехом у девушек, его непрестанно зазывали в гости. И однажды – она молила Господа, чтобы позволил ей дожить до этого дня, – Мартин соединит свою судьбу с красавицей из какого-нибудь почтенного семейства и введет ее в Рид-Корт на правах законной супруги.

А если Бог будет к ней милостив, она успеет понянчить и их детишек. Мисс Рейнберд еще не было восьмидесяти лет, она по-прежнему оставалась бодра и здорова, хотя порой плохо спала по ночам, терзаемая и мучимая дурными снами. И еще периодически ее одолевали приступы мигрени.

Мисс Рейнберд стояла у окна своей спальни и смотрела на сад. Был прекрасный июньский вечер, тени от деревьев уже удлинились, в озере плавали птицы, а луг в отдалении сверкал золотом крупных соцветий калужницы. Ощущение счастья и красота вечера позволили ей прочувствовать подлинное богатство и разнообразие жизни. Мисс Рейнберд протянула руку за графином с хересом и наполнила бокал. Графин с любимым вином она теперь держала в спальне постоянно. В иную скверную ночь пара бокалов напитка помогала быстро забыться сном. Сейчас же мисс Рейнберд пила, словно празднуя полноту охватившей ее в этот момент радости. Временами она напоминала себе, что следует сдерживать свою страсть к хересу. Нет, она не подавала дурного примера Мартину, не проявлявшему к спиртному интереса, но часто вспоминала о печальном конце, к которому пришел в результате своей неумеренности Шолто. К счастью, три или четыре бокала выпитого хереса обычно не сказывались на манерах и поведении мисс Рейнберд. Как ей казалось, никто не догадался бы, сколько именно она выпила. И вообще, в ее возрасте человеку требовалось нечто вроде стимулятора для поддержания настроения.

Мисс Рейнберд заметила, как у дальней оконечности озера из-за деревьев вышел Мартин. Закатное солнце играло в его светловолосой шевелюре. На запястье он нес одного из своих ястребов. При виде него она улыбнулась. Ястребы, рыбалка, охота с ружьем… Он был без ума от подобных развлечений. Для содержания крылатых хищников мисс Рейнберд отдала ему одну из конюшен. Будь она замужем и имей родного сына, она бы хотела, чтобы он походил на него. Мартин прошел вдоль берега озера, преследуемый по пятам собакой, и исчез за стеной, ограждавшей сад.

Было семь часов, и мисс Рейнберд знала, что Мартин вернулся, чтобы переодеться к ужину. Она допила херес, а потом внезапно решила тоже сменить платье и сделала это под еще один бокал спиртного, тихо напевая и предвкушая, как за ужином Мартин расскажет ей о проведенном дне. Вскоре им предстоит серьезно обсудить его будущее. Несколько месяцев назад ему исполнилось восемнадцать лет, и он стал совершеннолетним. В честь его особенного дня рождения мисс Рейнберд устроила роскошный ужин и вечер танцев. Праздник удался на славу, а когда гости разъехались, она сообщила Мартину, что переписала свое завещание в его пользу. Однажды Рид-Корт и все, чем она владеет, будет принадлежать ему. Он был приятно удивлен этим и высказал горячую благодарность.

Мисс Рейнберд покинула спальню и спустилась по лестнице на площадку второго этажа. Внезапно солнечный луч пронизал дом насквозь, и она вспомнила, как во сне именно на этом месте рядом с ней стояла мадам Бланш… Они болтали и смеялись, словно давние подруги. Мадам Бланш… Она и этот ее вульгарный спутник жизни… Ламли? Да, Ламли, так его звали. Много воды утекло с тех пор. Мисс Рейнберд отвернулась от окна и посмотрела вниз вдоль лестницы, увидев, как Мартин пересекает холл. Уже без птицы и собаки. Он взглянул на нее, улыбнулся, помахал рукой и начал подниматься легкой пружинистой походкой, изящный, сухощавый, но здоровый и мускулистый молодой человек.

Мартин обнял мисс Рейнберд и поцеловал в щеку.

– Ты хорошо провел день, милый? – спросила она.

– Превосходно. Надеюсь, я не опоздал к ужину?

– Нет. Времени достаточно. Я хочу спуститься и выпить аперитив. Переодевайся и присоединяйся ко мне.

Она погладила его по щеке – теплой и смуглой. Мартин наклонился и поцеловал ее в лоб.

Мисс Рейнберд, уже нетвердо державшаяся на ногах, ухватилась за перила, чтобы сохранить равновесие. Мартин Шебридж стоял у нее за спиной, глядя на ее хрупкую фигурку, и перегар от выпитого ею хереса заполнил кислятиной его ноздри. Мисс Рейнберд, хозяйка Рид-Корта, слабовольная и уже изрядно пьяная, подумал он. Его лицо напряглось от отвращения и холодной ненависти. Он выбросил вперед правую руку и с силой толкнул мисс Рейнберд в спину.

А потом стоял на площадке и наблюдал за ее падением вниз по лестнице. Мисс Рейнберд ударилась о перила, ее отбросило к стене, она несколько раз перевернулась через голову, прежде чем удариться ею о полированный пол. Мартин продолжал смотреть на нее, распростертую и застывшую в гротескной позе, как сломанная кукла. Если бы она подала признак жизни, он бы спустился и прикончил ее. Но мисс Рейнберд лежала совершенно неподвижно, с выгнутой шеей и неестественно повернутой назад головой. Мартин выждал время и убедился, что она больше не шевелится и не стонет.

В последние мгновения перед смертью мисс Рейнберд отчетливо видела его наверху с подсвеченными сзади солнечным лучом светлыми волосами. Но Мартин не вызывал у нее никаких эмоций, хотя угасавшим сознанием она понимала, что он толкнул ее. Да, столкнул ее с лестницы. Так же, как много лет назад она в ярости столкнула с того же места пьяного Шолто… В буквальном смысле вытолкнула его из этого мира, чтобы самой начать наконец жить в довольстве и покое. И она умерла… Последний голос, который ей померещился, был восклицанием мадам Бланш: «Здесь случилось нечто ужасное!»

Мартин Шебридж стал подниматься на третий этаж в свою комнату. Ситон вместе с поварихой возились в кухне. Ситон скорее всего и обнаружит хозяйку. А если нет, ее тело останется на том же месте, когда он будет спускаться к ужину. Мисс Рейнберд мертва, а все прекрасно знали, как много она пила, уединившись в спальне. Никаких проблем не возникнет. Пьяная неосторожность. А он сам освободил себя… Развязал себе руки, чтобы создать то, что смерть помешала сделать его отцу и мачехе. Мартин знал, сколько у мисс Рейнберд денег. Ему было известно все, потому что в пьяном виде язык у нее развязывался, и она становилась необычайно болтлива… Знал о Гарриэт, являвшейся ей во снах, о мадам Бланш и ее самоубийстве… Как был прекрасно осведомлен о планах отца похитить архиепископа, потому что отец ничего не скрывал от него… А главное – он знал, что пожар в Хайлендс-Хаусе не был несчастным случаем. Что-то пошло не так, потому что мадам Бланш и ее подручный Ламли выследили отца по поручению мисс Рейнберд. По их вине погибли отец и мачеха. Его собака и птицы оказались в огненной ловушке и сгорели заживо… Теперь он был свободен, но прежде чем взяться за осуществление мечты отца, предстояло кое с кем свести счеты. Месть стала сыновним долгом Мартина. Начать он собирался с Ламли, ныне процветающего ландшафтного дизайнера. Он умрет первым, а затем настанет очередь двоих мужчин, о которых ему рассказывали отец и мачеха. Тех двоих, что всегда присутствовали при передаче выкупа. Разыскать их и расправиться с ними будет намного труднее и гораздо опаснее. Но он непременно доведет дело до конца. Мартин был молод, располагал временем, огромными деньгами и к тому же любил охоту.