Земля белых облаков - Сара Ларк

В будущем спрос на такие товары будет только расти, так как здесь появляется все больше женщин. Квинстаун становится настоящим городом!

Спустя шесть месяцев семья О’Кифов отпраздновала открытие склада «О’Кей» в Квинстауне, Отаго. Название пришло в голову Флёретте, и она очень гордилась этим. Помимо новых помещений для продажи в распоряжении хозяев оказались еще две повозки и шесть лошадей-тяжеловозов. Таким образом, Флёретта опять могла скакать верхом на своих кобах, ну а мертвецов снова отвозили на кладбище не на тачке, а на карете. Стюарт Питерс укрепил торговые связи с Данидином и заявил об уходе с должности главного закупщика. Он хотел жениться и устал от постоянных разъездов. Вместо этого на свою долю от прибыли он открыл кузницу в Квинстауне, которая тут же оказалась гораздо более прибыльной «золотой жилой», чем все рудники вокруг города. Флёретта и Рубен решили взять на должность закупщика пожилого золотоискателя Леонарда МакДанна, спокойного мужчину, который разбирался в лошадях и хорошо относился к людям. Единственной проблемой для Флёретты оставалась закупка товаров для женщин.

— Я же не могу рассчитывать на то, что он станет выбирать женское белье, — жаловалась она Дафне, с которой подружилась, вызвав недовольство пристойных дам Квинстауна. — Он краснеет даже тогда, когда я прошу его привезти каталог нижнего белья. Так что мне приходится ездить вместе с ним как минимум каждые две-три недели...

Дафна пожала плечами.

— Пошли моих близняшек. Они, конечно, не самые умные девочки — переговоры насчет цены и все такое на них оставлять нельзя, — но у них хороший вкус, уж этого я за несколько лет добилась. Они знают, как должны одеваться леди, и, конечно же, осведомлены насчет того, что требуется нам в отеле. Кроме того, у них появилась бы возможность заработать собственные деньги.

Вначале Флёретта была настроена скептически, но вскоре изменила свое мнение. Мэри и Лори привезли прекрасный набор из приличных платьев и вызывающего нижнего белья, которое, к удивлению Флёр, раскупали не только проститутки, но и пристойные дамы. Молодая жена Стюарта, краснея, приобрела черный корсет, а пара золотоискателей решила порадовать своих маорийских жен ярким бельем. Флёр не знала, стоит ли ей поощрять подобного рода покупки, но бизнес есть бизнес. К тому же теперь в распоряжении покупателей были примерочные с большими зеркалами вместо ужасных возвышений для гробов, которые стояли здесь прежде.

Работа в лавке позволяла Рубену довольно много времени проводить за изучением юридической литературы, что доставляло ему удовольствие, даже если он и похоронил свою мечту стать адвокатом. Он был в восторге, когда вскоре смог применить свои знания на практике: мировой судья все чаще спрашивал у него совета и в конце концов решил позвать его с собой на переговоры. Рубен вел себя вежливо и корректно, заслужив похвалу и клиентов, и самого судьи. Когда подошло время избрания нового судьи, старший друг удивил Рубена. Он отказался от участия в выборах и предложил проголосовать за кандидатуру молодого О’Кифа, которого хотел видеть своим преемником.

— Люди, послушайте! — объяснял старый гробовщик, обращаясь к жителям Квинстауна. — У меня постоянно возникает конфликт интересов. Если мне удается избежать того, чтобы двое людей поубивали друг друга, то не возникает надобности в гробах. Таким образом, из-за занимаемой мною должности я вскоре погублю свое предприятие. С молодым О’Кифом же дела обстоят иначе: тому, кто не отправился на тот свет, так или иначе потребуются инструменты. Поэтому в интересах Рубена следить за порядком и соблюдением закона в Квинстауне. Выберите его и оставьте меня в покое!

Горожане последовали его совету, и большинством голосов Рубен был избран на должность нового мирового судьи.

Флёретта радовалась за своего мужа, хотя аргументация гробовщика и не была ей понятна.

— При желании нашими инструментами тоже можно поубивать друг друга, — шептала она Дафне. — И я надеюсь, что Рубен не будет лезть из кожи вон, чтобы попытаться сохранить жизнь каждого преступника.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда для Флёретты и Рубена оставалось отсутствие контакта с их семьями. Они оба с удовольствием написали бы своим матерям о случившемся, но не решались этого сделать.

— Я не хочу, чтобы мой отец узнал, где я нахожусь, — заявил Рубен, когда Флёретта собралась написать письмо Гвинейре. — Для тебя тоже будет лучше, если твой дед не будет знать о твоем местонахождении. Кто знает, что этим двоим взбредет в голову, если они узнают правду. Ты была еще несовершеннолетней, когда мы поженились. Они могли бы доставить нам много неприятностей. Кроме того, я боюсь, как бы мой отец не выместил свою злобу на маме. Такое бывало уже не раз. Я не хочу даже думать о том, что произошло после моего отъезда.

— Но мы же должны как-то сообщить им о себе? — возразила Флёретта. — Знаешь что, я напишу Дороти. Дороти Кендлер. Она сможет рассказать все моей матери.

Рубен схватился за голову.

— Ты с ума сошла? Если ты напишешь Дороти, то об этом узнает и миссис Кендлер. В таком случае легче было бы приехать в Холдон и на всю рыночную площадь крикнуть: «Мы поженились!» Если уж тебе не терпится, то напиши Элизабет Гринвуд. Ей я больше доверяю.

— Но дядя Джордж и Элизабет еще в Англии, — напомнила Флёретта.

Рубен пожал плечами.

— Ну и что? Возможно, они уже вернулись. Как бы там ни было, нашим матерям не терпится узнать, что же произошло. И кто знает, может, мисс Гвин знает что-нибудь о судьбе Джеймса МакКензи. Я слышал, он сидит в тюрьме где-то в Кентербери. Вполне вероятно, что она поддерживает с ним связь.

Процесс по делу Джеймса МакКензи проходил в Литтелтоне. Сначала никто не мог решить, где же будут судить знаменитого вора скота, так как Джон Сайдблоссом постоянно говорил, что лучше всего отвезти его в Данидин. Там, как он утверждал, было больше возможностей разыскать помощников Джеймса и таким образом разорвать преступное кольцо.

Однако лорд Баррингтон энергично выступал против такого предложения. По его мнению, Сайдблоссом хотел отвезти свою жертву в Данидин лишь по той причине, что лучше знал здешних судей и почти не сомневался, что в Данидине Джеймса повесят.

Сайдблоссом с большим удовольствием линчевал бы МакКензи прямо на месте сразу после поимки. Этот триумф Джон приписывал себе; в конце концов, ведь это он взял в плен вора. По мнению же остальных мужчин, устраивать побоище в долине реки было неблагоразумно. Напротив, когда Сайдблоссом повалил Джеймса на землю и начал колотить его, «охотники» бросились разнимать мужчин, дав возможность спутнику МакКензи — некоторые полагали, что это была девушка, — уйти безнаказанно.

Другие «овечьи бароны» не одобрили решения Сайдблоссома, когда тот заставил МакКензи бежать за своей лошадью как раба, хотя мул Джеймса был свободен. В результате такие мужчины, как Баррингтон и Бизли, взяли на себя ответственность за МакКензи и ругали Сайдблоссома за недостойное поведение. Поскольку МакКензи совершил большую часть своих преступлений в окрестностях Кентербери, то было решено, что он должен ответить за свои поступки именно там. Несмотря на возражения Сайдблоссома, уже на следующий день мужчины под руководством Баррингтона освободили вора скота, взяв с него слово не убегать, и привели его в Литтелтон, где он оставался за решеткой, дожидаясь суда. Сайдблоссом настоял на том, чтобы забрать себе собаку, что, казалось, причиняло МакКензи больше страданий, чем избиение и веревки на руках и ногах, которые Сайдблоссом не снимал даже ночью. Джеймс просил мужчин охрипшим голосом, чтобы они позволили собаке быть с ним.