Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская - Алексей Олейников

Но это тактика.

О проблемах по части оперативно-стратегического применения конницы (в общем-то, свойственных всем ключевым державам – участницам Первой мировой войны) мы писали выше. Но в заключение кратко упомянем о некоторых наиболее характерных тенденциях.

Россия к началу Первой мировой войны располагала 123 кавалерийскими, казачьими и конно-инородческими полками и тремя дивизионами. Разбросав в начале войны многочисленную конницу на всем обширном фронте от Балтики до Днестра и Кавказского фронта, русское командование придало почти всю конницу (в виде отдельных дивизий) армиям. Кордонное расположение конницы вдоль германо-австрийской границы не соответствовало общей идее наступлений на Галицийском и Восточно-Прусском фронтах. Накануне войны этот своеобразный конный кордон был историческим пережитком – ведь такое развертывание конницы являлось реакцией на задачу массового вторжения конницы в районы мобилизации и сосредоточения врага – чтобы смешать противнику карты в разворачивающейся стратегической игре. В дальнейшем, по различным причинам, Ставка отказалась от идеи массированного вторжения, ограничившись лишь постановкой задач некоторым кавдивизиям по разрушению участков железнодорожных магистралей на вражеской территории. Таким образом, кордонное расположение конницы оставалось формой, лишенной прежнего содержания.

План развертывания говорит нам об отсутствии идеи применения смассированных крупных конных масс, нацеленных на важнейшие операционные направления. Разброс русской конницы на фронте от Балтики до Днепра стал основной причиной того, что в данный (наиболее ответственный) период маневренной войны роль русской конницы не проявилась с той отчетливостью, которой можно было ожидать при наличии столь мощных кавалерийских ресурсов. А ведь если бы первоначальный план был основан на идее полного разгрома австрийской армии и, соответственно, если б на левом фланге Юго-Западного фронта были сосредоточены 3–4 кавалерийских корпуса (10–12 кавдивизий, чему благоприятствовали местность и инфраструктура ТВД), то такая мощная кавалерийская масса сыграла огромную роль во время Галич-Львовской операции.

Ошибки в развертывании русской конницы (вспомним знаменитую фразу Мольтке Старшего) сказались и в ходе дальнейших операций – и, несмотря на ее многочисленность, конницы в нужную минуту не хватало – практически во всех ключевых операциях. Недостаток конницы ощущался в сентябре 1914 г. – во время преследования разгромленной австрийской армии после Галицийской битвы, в октябре 1914 г. при преследовании потерпевшей поражение в Варшавско-Ивангородской операции германской 9-й армии. Русские отовсюду выхватывали конницу, чтоб кинуть ее в район Шавли – Ковно – когда туда весной 1915 г. были брошены 3 германских кавдивизии, поддержанные пехотными соединениями. Та же ситуация повторилась и в сентябре 1915 г. – когда германский кавкорпус О. фон Гарнье из 4 кавдивизий, заняв ст. Свенцяны, ринулся в район ст. Молодечно и Глубокая. Русские количественно уступали германской кавалерии, так как имели свою разбросанной по огромному фронту, а не сосредоточенной в большие массы на самых важных направлениях.

В конце 1915 г., когда русские войска, выйдя из «польского мешка», закрепились на естественном стратегическом фронте, началась позиционная война. В этот период боевых действий русская конница частично была отведена назад, а частично совместно с пехотой (в порядке ротации) занимала участки фронта. Появились стрелковые кавалерийские части – заменявшие пехоту.

Эволюция, которую пришлось пережить во время войны западной кавалерии, имела место и в России, сохранив, однако, и свои специфические особенности – вытекавшие прежде всего из специфики обширного и (в основном) равнинного ТВД.

Хоть позиционный период оказал влияние, вызвав сомнения на роль и значение конницы среди высшего комсостава, но взгляд на необходимость наращивания огневой мощи конницы приживался туго.

Активные операции позиционного периода войны выражались в форме прорыва вражеского фронта – а результат прорыва можно было эксплуатировать лишь в ходе быстрого последующего удара мощной кавалерийской массы. Но, к сожалению, идея применения конницы в качестве подвижного резерва в ходе позиционной войны в должной мере не проявилась – ив нужную минуту, при удаче прорывов в ходе наступлений 1916 и 1917 годов, могучего кавалерийского резерва, действующего с необходимой силой в нужном месте, не оказалось. Хотя соответствующие проекты имелись. В частности, зимой 1916/17 г., когда Ставка обсуждала перспективы перехода союзных и русской армий в совместное наступление весной 1917 г., начальник штаба Ставки генерал от инфантерии М. В. Алексеев осознал острую необходимость наличия массового кавалерийского резерва – архиважного в свете для предстоящих широкомасштабных активных операций. Необходимость вытекала из специфики обширного и равнинного русского ТВД, к тому же достаточно слабо изрезанного железными дорогами. Стало ясно, что стратегические условия русского театра с 1812 г. мало изменились – дополнившись лишь редкой железнодорожной сетью. И М. В. Алексеев не раз вспоминал о кавалерийском резерве Наполеона – 4 кавалерийских корпусах, сформированных императором в 1812 г. – перед вторжением на русскую равнину и объединенных в руках талантливого кавалерийского военачальника И. Мюрата.

Разработка плана предполагавшегося весной 1917 г. общего наступления армий Антанты привела к появлению в Ставке проекта использования кавалерийских масс в качестве подвижного резерва. В основу проекта был заложен принцип т. н. 4 линий (или эшелонов): 1-я линия – регулярная кавалерия, двигавшаяся впереди в соприкосновении с противником, обеспеченная мощной артиллерией, авиационными и автомобильными частями (при данной линии находился начальник кавалерийских масс со штабом – им подчинены и другие линии); 2-я линия – конная или ездящая пехота, она движется за 1-й линией в качестве непосредственной поддержки; 3-я линия – подвозимая (на конях или повозках) пехота (движется за 2-й линией в качестве ее поддержки); 4-я линия – стрелковые части – поддержка мобильной (подвозимой) пехоты. Интересному проекту осуществиться было не суждено – разразившийся в 1917 г. переворот помешал осуществить предполагаемое общее наступление союзников.

Во время Гражданской войны также не удалось избежать колебаний взглядов на роль конницы Красной армии. В начальный период организации РККА решили, что конница как род войск сказала последнее слово – приступив к формированию в основном дивизионной конницы по расчету одного 4-эскадронного полка на стрелковую дивизию. Армейской кавалерии было решено иметь лишь 2 дивизии.

Формирование конницы – дело нелегкое. Оно требовало наличия подходящих условий: соответствующих лошадей, обученного людского укомплектования, опытного комсостава. Вместе с тем казачество в основной массе оказалось в лагере белых, а бывшие кавалеристы из не казачьего элемента в значительной массе оказались на Юге России – Украине (районы бывшего Юго-Западного фонта) – и отрезаны немцами от центра России. Степи юго-востока и юга России, богатые лошадьми, также оказались вне пределов молодой республики. Зарождавшаяся в таких тяжелых условиях кавалерия РККА должна была к тому же сразу вступить в бой с сильной конницей противника.