Черный человек - Ричард Морган

Она немного помолчала.

– Это простой вопрос, Рен.

– Думаю, я уже достаточно тебе сказала. В конце концов, ты же охотник на жалованье у АГЗООН. Убьешь меня, и будет тебе кусок хлеба с маслом.

– Я уже знаю, кто ты такая, – жестко сказал Карл. – Ты видишь, чтобы я достал «Хааг»?

На последнее слово ему будто бы не хватило дыхания. Она склонила голову, возможно услышав, как его голос дрогнул, и снова принялась разглядывать ребро собственной ладони.

– Ты построил карьеру предавая подобных себе. С чего бы вдруг ты остановился именно сейчас?

– Рен, позволь мне кое-что тебе сказать. Я даже не знаю, действует ли до сих пор моя лицензия. – В мозгу промелькнуло воспоминание о ди Пальма, о жеманном чиновничьем превосходстве, которое тот демонстрировал как представитель Агентства. – Но даже если и действует, то первое, что я сделаю, когда вернусь домой, это прерву ее.

– Веление сердца, да? – В ее словах не было издевки.

– Что-то вроде того. А теперь ответь на вопрос. Зачем тебе я?

Снова молчание. Он впервые заметил, каким прохладным стал воздух. Его взгляд вернулся к холмам округа Мэрин, к истончившемуся потоку спешащего на север транспорта, как будто там его что-то ждало. Рен, казалось, что-то мысленно прикидывала.

– Причины две, – сказала она наконец. – Во-первых, он, вполне вероятно, будет меня ждать. А высматривать тебя у него повода нет.

– Будь я на твоем месте, этого было бы мало, чтобы я поручил это кому-то еще.

– Я знаю. Но ты – тринадцатый-мужчина. Я несколько умнее. Мне достаточно знать, что дело сделано. Мне незачем самой нюхать кровь.

– Может, я умнее, чем ты думаешь. Может, я просто не стану этого делать.

Он увидел, как она улыбается:

– Ну посмотрим.

– Ты говорила о двух причинах.

– Да, правильно. – Теперь она смотрела на воду и противоположный берег. Голос ее стал напряженным, не то от неловкости, не то от гордости: – Кажется, я беременна.

Тишина обрушилась на них, как густой туман с залива. Звуки города, и без того слабые, отступили за грань восприятия. Карл положил ладони на кладку парапета и уставился на них во мраке.

– Поздравляю.

– Да, спасибо.

– Ребенок от Меррина? Или от мальчика-мачете?

– Не знаю, и это для меня не слишком важно. Как и для твоих друзей из Агентства. Достаточно того, что мать – сертифицированная тринадцатая, так что можно не беспокоиться на тему отцовства. Они пошлют по моим следам всех своих ищеек. Мне нужно исчезнуть, Марсалис. Откланяться и удалиться в безопасное место.

– Ясно. – Он скрестил руки на груди, чтобы согреться, повернулся лицом к Рен: – С другой стороны, у тебя есть решающее преимущество в схватке с Агентством.

– Какое?

– Там даже не знают о твоем существовании.

И голос Севджи, звучащий где-то в его голове: «Он хороший человек, папа. Он чистый».

Кармен Рен внимательно посмотрела на него:

– Это так. Сейчас там даже не знают о моем существовании.

Карл снова посмотрел на залив. В горле першило. Севджи, Неван, все остальные. Казалось, вся его жизнь, пульсируя, сочится горем.

– От меня о нем не узнают, – сказал он.

Идти по офису фонда «Гуманитарные ценности» в реальности было странно. Воспоминания о вирт-формате сталкивались с настоящей планировкой холла и разбегающихся коридоров. Никакой Шарлин тут не было, не было вообще никого, а синий цвет стен оказался более бледным и холодным, чем ему помнилось. Картины тоже отсутствовали, их заменили крикливые плакаты партии «Земля первым делом», они казались потрепанными и неряшливыми. Джефф, который вышел навстречу посетителям, выглядел таким же потасканным.

– Во плоти, – сказал он, коротко приобнимая Нортона за плечи. – Приятный сюрприз.

Нортон обнял его в ответ:

– Да, но, боюсь, я строго по делам. Приехал, чтобы опять задействовать твой высокопрофессиональный интеллект. Это Карл Марсалис. Марсалис, это мой брат Джефф.

Джефф, не моргнув глазом, пожал руку тринадцатого:

– Ну конечно! Я должен был узнать вас по фотографиям в СМИ. Не хотите пройти?

Коридор, по которому они двинулись, был не тем, что помнился Нортону по виртуальности, и уж конечно, никуда не исчез внезапно, как там. По пути им попадались двери с дешевыми пластмассовыми табличками, намекавшими на повседневные дела фонда: «Посттравматическая консультация», «Отдел взаимодействия с береговой охраной», «Помощь пострадавшим от сексуальных домогательств», «Финансирование»… За раскрытой дверью одного из кабинетов Нортон заметил сонную тучную азиатку, которая пила что-то из кофейной чашки. Азиатка чуть приподняла руку, увидев, как они проходят мимо, но ничего не сказала. В остальном это место казалось пустынным.

– Тихое выдалось утро, – бросил Марсалис.

Джефф на ходу покосился на него через плечо:

– Ну, пока еще очень рано. Мы только что преодолели серьезный кризис финансирования, поэтому я отправил всех по домам с наказом отпраздновать это хорошенько и вернуться попозже. Сюда, пожалуйста.

Он провел их в кабинет с табличкой, на которой значилось просто «Дирекция», и тщательно закрыл дверь. Этот кабинет тоже отличался от виртуальности: убранство было насыщенных красно-серых тонов; диван был тот же, но стоял спинкой к окну так, что вокруг него можно было прохаживаться, а в центре располагался низкий кофейный столик. Безделушки стояли не на тех местах или были другими. С письменного стола исчезло фото Меган, сменившись меньшей по размеру фотографией детей. Джефф сделал жест в сторону дивана:

– Забивайте места! Как с вами обращаются в КОЛИН, мистер Марсалис?

Тринадцатый пожал плечами:

– Ну, они вытащили меня из иисуслендской тюрьмы.

– Да, думаю, это может считаться хорошим началом. – Джефф обошел диван и уселся лицом к обоим посетителям. Устало улыбнулся. – Итак, чем могу быть полезен, парни?

Нортон с видимой неловкостью поерзал на месте.

– Что ты знаешь о черных лабораториях Харбина, Джефф?

Его брат поднял брови и испустил долгий вздох.

– Ну не так чтобы очень много. Там все шито-крыто. Все лаборатории далеко на севере, далеко от моря. К тому же засекречены и всерьез охраняются. Насколько нам удается составить общее представление по деталям, продукция у них отличная.

– Вам когда-нибудь встречались модификанты из лабораторий Харбина? – спросил Марсалис. – Они проходили через «Гуманитарные ценности»?

– Боже, нет. – Джефф поглубже уселся в кресле, подпер голову рукой, вроде бы о чем-то задумался. – За то время, что мы существуем в нашем нынешнем виде, уж точно. Я имею в виду, еще до того, как мы получили государственное финансирование, задолго до моего времени, может, они тут и появлялись, могу поднять документы. Но сомневаюсь. Большинство наших беглецов – это неудавшиеся модификанты из экспериментальных лагерей. Их не то чтобы выпускают на волю, просто никому до них нет особого дела, поэтому им легко ускользнуть, украсть рыбацкую лодку или еще что-нибудь в этом духе… А вот те, что вышли из Харбина, ценятся очень высоко, и, вероятно, люди преданные. Сомневаюсь, что они заинтересованы в побеге, даже если их плохо охраняют.