Дорога шамана - Робин Хобб

«Он сейчас на мосту», — промелькнула у меня смутная мысль. Мои губы больше мне не подчинялись. Ими овладело мое второе «я». Мне хотелось позвать на помощь Эпини. Теперь, когда он по-настоящему отнял у меня тело, я был готов принять помощь от кого угодно.

Но Эпини не смотрела на меня. Она начала раскачиваться из стороны в сторону, прижав свободную руку ко рту и умоляя Спинка вернуться. Слезы текли по ее щекам.

Я почувствовал момент, когда душа моего друга покинула тело. Нет, я ее не видел. Но Эпини вдруг выпрямилась и посмотрела на свою свободную руку. Лиана на ее запястье натянулась. А затем последовал резкий рывок, и моя кузина побледнела, будто ее припорошило снегом. Рот Эпини широко раскрылся. Она была связана со Спинком заклинанием «Держись крепко», которое сотворила мерзкая женщина — древесный страж, — и душа кузины покорно устремилась вслед за душой Спинка.

Эпини обмякла и начала заваливаться на пол. Больше она не шевелилась.

И тогда я вступил в битву со своим другим «я». Никогда прежде мне не приходилось так сражаться, накопившаяся ярость и ненависть выплеснулись наружу. Что он со мной сделал! Я снова и снова пытался заставить пальцы двигаться, надеясь, что мое заклинание «Развяжись» над телами Спинка и Эпини вырвет душу моей несчастной кузины из сучковатых рук древесного стража. Он не давал. К нам уже бежали санитары. Наверное, со стороны я выглядел безумцем — сжимая запястье умирающей девушки так, словно рассчитывал удержать ее среди живых, другой рукой изо всех сил старался и не мог изобразить заклятие освобождения.

И тут вдруг я вспомнил, как много лет назад разведчик обманул своего противника. Я сделал вид, будто слабею, и позволил руке безвольно упасть на одеяло. И когда другое «я» перестало меня контролировать, успел сотворить заклинание над своей собственной рукой, сжимавшей запястье Эпини. Но это было не «распустись».

— Держись крепко! — произнес я потрескавшимися губами. И свалился с постели, увлекаемый обмякшим телом Эпини, а душа моя отлетела вслед за ее тенью.

Стоило мне закрыть глаза в моем мире, как они открылись в мире древесного стража. Я вновь находился на мосту среди медленно движущегося потока умирающих. Спинк уже почти дошел до дальнего конца проклятого моста. Эпини дрейфовала за ним, словно птица с переломанными крыльями. Она была объята ужасом и судорожно пыталась разорвать связывающую их лиану. А мой друг словно бы не замечал этих уз и продолжал, как сомнамбула, шагать вперед.

Чары, соединявшие меня с Эпини, были не столь прочными. Мое заклинание уступало магии древесного стража. Однако здесь я все еще обладал свободой воли.

— Распустись! — приказал я и сотворил заклинание.

И тут же узы распались, но и я, и Эпини оставались среди мертвых. Я стоял на мосту. Тени солдат толкали меня со всех сторон, и я побрел вместе с ними. К сожалению, они перемещались слишком медленно. К тому же мне приходилось бороться с апатией, которая начала мной овладевать, с болезнью, ослабившей разум и тело. Но в отличие от всех остальных я пришел сюда с определенной целью. Отчаянно работая локтями, я протискивался вперед.

Я вдруг осознал всю чудовищность того, что эпидемия чумы есть лишь магические козни заплывшей жиром женщины, направившей против нас свои чары. Уже одно то, что мы должны умереть, было достаточно страшно, но мысль о том, что мы попадем туда, где властвуют старые боги, показалась мне поистине ужасной. И никто не обретет покоя, обещанного добрым богом. Многие из нас следовали его заветам, а теперь магия древесного стража перенесла всех нас в это жуткое место. Какая жестокость по отношению к стольким людям!

Я упорно пробивался к дальнему концу моста.

— Спинк! — крикнул я. — Спинк, остановись! Возвращайся! Он не обращал на меня внимания. Над его головой парила душа Эпини, в то время как девушка с плачем пыталась разорвать лиану. Спинк сошел с моста и оказался во владениях древесного стража. Он медленно двигался в сторону оскверненного топорами и огнем склона холма. Как ни странно, на мой крик стали оборачиваться другие тени. Я попытался воззвать к ним.

— Остановитесь и поворачивайте назад! Это место создано не добрым богом, на нем лежит печать зла. Возвращайтесь в свои тела. Возвращайтесь к тем, кто вас любит.

Несколько теней замерли, с недоумением глядя на меня, и мне почудилось, мои слова разбудили в них какие-то воспоминания. Но через несколько мгновений они снова побрели вперед. Терпение у меня истощилось — они мешали мне двигаться быстрее! Стараясь не думать о жуткой пропасти, от которой меня отделяли лишь слабо переплетенные веревки, я решительно помчался по мосту мимо равнодушно бредущих душ. Наконец меня заметила отвратительная наставница моего второго «я», по-прежнему находившаяся на вершине холма, и указала на меня рукой. Я боялся, что она вновь швырнет меня обратно в мое тело и позволит умереть только после того, как Спинк и Эпини навсегда исчезнут. Я обеими руками вцепился в сделанные из лиан перила, намереваясь сопротивляться до последнего.

И тут со мной произошла странная вещь. Я ощутил магию, пульсирующую внутри моста, и вспомнил, что эта переправа создана не только древесным стражем, но извлечена и из моей сущности тоже. Я узнал золотые пряди, вплетенные в веревки — мои собственные волосы, — и сообразил, что могу черпать из них силу, только не знаю как. Мне оставалось лишь пассивное сопротивление. И все же я продолжал двигаться вперед, скользя руками по перилам. Души умерших равнодушно расступались передо мной, давая дорогу. С каждым шагом я приближался к древесному стражу.

— Спинк! — вновь крикнул я, увидев, как мой друг неспешно поднимается по склону холма. — Поворачивай назад! Возьми с собой Эпини! Вернись к жизни! Не тащи ее за собой в смерть.

Спинк остановился и повернулся. На миг в его пустых глазах зажегся свет, и я увидел, как на его груди вспыхнула серебром небольшая вещица. Дурацкий свисток Эпини, дар любви, который он умудрился принести с собой даже сюда. Спинк сделал шаг по направлению к мосту. В моем сердце затеплилась надежда.

Неожиданно из-за деревьев, окружавших древесного стража, появилось мое другое «я». Он, стиснув зубы, с горящими ненавистью глазами, несся вниз по склону, стремительно сокращая расстояние, которое отделяло его от Спинка. Тишину разрезал громовой голос древесного стража:

— Вернись! Я сама с ними разберусь! Вернись! Ты должен охранять тело. Тебе необходимо в него войти, не дав ему умереть.

Но он был столь же упрям, как и я. А я его разозлил. Более того, я даже ощущал отзвуки его гнева в своей груди. Он, не обращая внимания на свою наставницу, мчался с холма, чтобы лично разобраться со мной. Но прежде уничтожить моих друзей.

Я крикнул Спинку, чтобы он поторопился, а сам с удвоенной энергией проталкивался сквозь толпу на мосту. Бесполезно. Через несколько мгновений взгляд Спинка потускнел, он больше меня не узнавал. Мой друг повернулся к холму, словно кто-то его позвал, и стал подниматься вверх, навстречу моему другому «я». Спинк шел, отрешенный и безучастный, ничего не различая вокруг себя. Эпини скользила за ним. Ее лицо исказилось от ужаса.