Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

спросил, какова будет его роль, Ельцин ответил невнятно: «Ничего… Вы оставайтесь»[1417].

УКРАИНСКОЕ ГОЛОСОВАНИЕ

В Вашингтоне Буша и Скоукрофта продолжала волновать опасность нового переворота в Москве и ядерного оружия на Украине. 24 октября Рада заявила о желании Украины стать безъядерным государством. Но можно ли верить этим словам? В начале ноября администрация США получила от соратников Кравчука важные сигналы, снизившие ее опасения. Заместитель председателя КГБ Украины Евгений Марчук и заместитель министра внутренних дел Валерий Дурдинец конфиденциально сообщали, что на деле украинское руководство ведет себя более ответственно, чем можно было представить. У Киева был даже «план» демонтажа ядерного оружия на территории Украины до 1996 года под международным контролем. Марчук и Дурдинец также сообщили американцам, что Кравчук позволил Москве сохранить контроль над ядерным вооружением и не будет возражать против вывоза украинского тактического и стратегического оружия в Российскую Федерацию. Украина также не станет пытаться захватить в Севастополе Черноморский флот, предмет больших разногласий с Россией. После этих сигналов доверие к Кравчуку в Белом доме значительно выросло[1418].

К середине ноября все дипломатические и разведывательные ведомства США сходились во мнении, что референдум 1 декабря подтвердит независимость Украины. Однако для Буша и Скоукрофта украинское голосование представляло проблему. Украинские избиратели «почти наверняка проголосуют за суверенитет, но не обязательно за независимость от Советского Союза… Я понял – Ельцин маневрирует, ему хочется, чтобы Украина стала непосредственной причиной распада Советского Союза», – вспоминал Скоукрофт. Исходя из этого, следовало ли Соединенным Штатам сразу объявить о признании Украины? Так предлагали Дик Чейни и его заместители в Пентагоне. Они утверждали, что это послужило бы «страховкой» от будущей российской опасности. Без огромных ресурсов, населения и географического положения Украины Россия «никогда бы не стала той угрозой, которую представлял Советский Союз», вспоминал один из чиновников Пентагона[1419]. Госсекретарь Джеймс Бейкер, впрочем, продолжал возражать. Он полагал, что немедленное признание Украины «уничтожит любые шансы на конфедеративное и даже двустороннее урегулирование, которые сделали бы возможным мирный переход». Нужна уверенность, что референдум на Украине не спровоцирует «дальнейшее дробление» украинского государства, говорил Бейкер. Американский госсекретарь прислушался к Шеварднадзе, который предостерегал о возможном конфликте из-за Крыма, Донбасса и Восточной Украины. Скоукрофт с пониманием относился к доводам Чейни, но по-прежнему настаивал, что США должны сохранять «полный нейтралитет» в отношении украинского референдума, чтобы избежать конфронтации с российскими националистами[1420].

Буш разрывался между дружеским расположением к Горбачеву и необходимостью реагировать на настроения внутри США. Правые республиканцы винили Буша в повышении налогов, экономическом спаде и, вслед за Сэфайром, критиковали «цыплячье» отношение к распаду СССР. Многие в конгрессе уже забыли о полученной Горбачевым Нобелевской премии мира и называли советского лидера и его окружение «коммунистами-ретроградами». День украинского референдума быстро приближался, что вынуждало Буша и Скоукрофта расставить точки над i. 25 ноября на встрече главных лиц администрации было решено, что Соединенные Штаты признают независимость Украины, но только через несколько недель, позволив первыми определиться Горбачеву и Ельцину. Однако американская внутренняя политика аукнулась Бушу. По предложению Чейни и главы администрации Джона Сунуну, президент принял представителей украинской диаспоры и конфиденциально сообщил им о своем решении. Те тут же слили информацию прессе. «Хоть это ничего не изменило, получилось так, что мы оскорбили Горбачева. Учитывая ситуацию, нам не стоило этого делать», – вспоминал с сожалением Скоукрофт[1421].

Новость произвела огромное впечатление на украинское общество. В последнюю неделю перед голосованием Кравчук постарался представить референдум как экзистенциальный выбор между советской нищетой и будущим процветанием. «В сознании жителей страны укоренился» миф об Украине как «экономической сверхдержаве и житнице Европы», кормившей Россию и другие республики, пишет историк Плохий[1422]. Признание Соединенных Штатов, самой могущественной и богатой мировой державы, предвещало, что независимую Украину ждет процветание. Вскоре эти надежды будут похоронены под грузом проблем – украинская экономика не взлетела, а пошла ко дну, американское признание не сопровождалось финансовой щедростью и инвестициями.

Горбачев продолжал исходить из того, что Украина останется в Союзе – в силу общего экономического и финансового пространства, общей истории и культуры. 19 ноября Александр Яковлев встретился с Бушем в Белом доме, чтобы передать послание Горбачева: даже если по результатам референдума Украина проголосует за независимость, это совсем необязательно будет означать ее выход из Союза с Россией. Как следует из рассекреченной части беседы, Буш сказал, что многое зависит от того, что понимать под независимостью. «К несчастью, у нас тысяча различных толкований “независимости”», – поддержал его Яковлев. Впрочем, после дальнейших расспросов советник Горбачева высказал личное мнение, что Ельцин признает независимость Украины после 1 декабря. Он также добавил, что не видит угрозы «гражданской войны» на Украине между этническими украинцами и преимущественно русскими районами Донбасса. Говорить американцам такое Горбачев явно его не просил[1423].

25 ноября советский лидер обратился по государственному телевидению к народу Украины. Он вновь озвучил свою позицию: украинский референдум не отменяет всесоюзного плебисцита, который состоялся в марте. Как и многие другие выступления Горбачева, его речь произвела обратный эффект. «Горбачев не имеет права говорить от имени Украины… Пусть он себе говорит, что хочет, а мы будем делать свое дело», – заявил в ответ Кравчук. В Москве телекомментаторы подняли Горбачева на смех, а «Известия» обвинили его в грубом вмешательстве в украинские внутренние дела. Либерально настроенная «Независимая газета» вышла с заголовком «Конец империи». Одна статья призывала Украину сохранить ядерное оружие для самозащиты и сдерживания агрессивно настроенных российских националистов вроде Владимира Жириновского. В другой утверждалось: появление по соседству мощной, процветающей Украины заставит Россию похоронить имперские мечты, если она хочет остаться в Европе. В противном случае ей придется искать свое место в Азии[1424].

Новость о признании американцами будущей независимой Украины привела Горбачева в ярость. Его пресс-секретарь Андрей Грачев предложил выразить протест против американского вмешательства во внутренние дела СССР, Черняев написал черновик. Советский лидер, однако, не стал этого делать. В 1992 году уже вышедший в отставку Горбачев напишет, что признание США независимой Украины нарушило хрупкий баланс и перевесило чашу весов против Союзного договора. Он был убежден, что «сепаратистская позиция руководства Украины стала “подарком” для Ельцина». По мнению Горбачева, Ельцин не хотел публично выступать против Союза из страха вызвать отторжение в российском обществе. Однако он был рад воспользоваться неуступчивостью Кравчука как предлогом для срыва Союзного договора[1425].

30 ноября 1991 года Буш наконец связался с Горбачевым по телефону, чтобы объяснить свою позицию. Соединенные Штаты, заверил