Последний орк - Сильвана Де Мари

Клещ Великолепный остановился и принялся спокойно щипать траву, поглядывая на бабочек и шмелей, круживших над ним в летнем солнце.

Высшим законом армии было беспрекословное выполнение всех приказов командира, но никто и никогда не думал о том, чтобы запретить солдатам обсуждать их. За время долгого возвращения в Далигар капитан не раз пожалел об этом.

Солдаты не умолкали ни на мгновение, используя самые цветистые выражения, отпуская колкие шуточки в адрес капитана и с преувеличенной любезностью интересуясь, нет ли у него для них еще каких-либо поручений: может, теперь они должны ухаживать за цветами, развешивать белье и забавлять играми маленьких детей?

Самым невыносимым было то, что капитан был с ними полностью согласен.

Прибыв в Далигар, капитан спросил о Лизентрайле, и мрачные лица наемников не оставили ему никаких сомнений.

Капрал и остальные раненые находились в городе.

Тех, для кого еще можно было что-то сделать, уже перенесли в лечебницу.

Тяжелораненых уложили у колодца, сразу за подъемным мостом.

Среди них были Даверкайл и Воркайл, две горы, выше самого капитана, которые всегда находились рядом с ним, когда приходилось отступать, прорывая окружение.

Роуиль, добродушный и простой человек, которому нужно было повторять все как минимум дважды. Он так и не смог выучить ничего, кроме буквы А, которую и вырезал повсюду на коре деревьев и на скалах.

Цеелайль, самый молодой из наемников, красавец, на рукаве которого виднелась голубая лента с вышитыми цветочками.

Россоло, родом с Красной скалы, вся семья которого была перебита Черными разбойниками. Ему остались в наследство два поля и большое стадо овец, и он пошел в наемники не потому, что нуждался в деньгах, а потому, что хотел следовать за капитаном.

Аркри, господин Народа Гномов, такой старый, что помнил те времена, когда его народ еще не знал поражения и рабства.

Рокстойл, высоченный блондин с северных болот. На месте его обычной черной повязки, закрывавшей один глаз, была чистая белая ткань от передника одной из девушек, помогавших Авроре в лечебнице.

Все они были накрыты пропитанным кровью плащом.

Даверкайл, Воркайл, Рокстойл, Россоло, Аркри и Цеелайль были уже мертвы, когда капитан наклонился над ними. Роуиль смог еще что-то сказать на прощание.

Лизентрайль был еще жив. Его грудь тяжело поднималась и опускалась: каждый вздох мог оказаться последним.

Капрал смог открыть глаза и посмотреть на Ранкстрайла.

— Эй, капитан, ты только не говори ведьме, что это я прикончил ее дракона, а то она отдаст мои кости на съедение собакам. Капитан, я не хочу, чтоб мои кости грызли собаки, — едва слышно прошептал он.

— Не скажу, — ответил Ранкстрайл, — будь спокоен.

Он обернулся в отчаянии. Недалеко от него Тракрайл вытаскивал из колодца ведро с водой. Может, еще удастся что-нибудь сделать.

— Позовите даму Аврору! — заорал он.

Видимо, кто-то успел позаботиться об этом, потому что Аврора уже бежала к ним. С другого конца площади к ним также спешила Парция с Эрброу на руках: она хотела поприветствовать победителей. Но при виде тел, лежавших у колодца, улыбка сошла с лица повитухи, и она остановилась. Аврора пересекла площадь и склонилась над Лизентрайлем.

— Спаси его, — пробормотал Ранкстрайл, — сделай все, что можешь, чтобы спасти его. Я умоляю тебя. Я умоляю вас, госпожа.

Аврора откинула плащ, покрывавший капрала. На груди его зияла открытая рана, которую кто-то уже пытался перевязать. Аврора с Тракрайлом одновременно приложили ладони к кровоточащей ране. На мгновение глаза их встретились.

Эрброу рывком высвободилась из рук Парции и подбежала к ним. Повитуха бросилась за ней.

— Нет, малышка, здесь не место для тебя, — сказала она, пытаясь увести девочку, но Аврора перебила ее:

— Бегите к лечебнице как можно быстрее и принесите мне чистые бинты, духи, нитку и иглу, листья арники, экстракт эхинацеи, цветы гамамелиса и ромашку. Бегите! Оставьте здесь девочку, я позабочусь о ней. Без нее вы будете быстрее.

— Но, госпожа, девочке здесь не место! — запротестовала было женщина.

— Бегите же! — приказала Аврора.

Парция не посмела ослушаться.

— У меня есть немного листьев арники, чтобы положить на рану, — сказал Тракрайл, доставая листья из своего мешка и засовывая их себе в рот.

— Вы кладете на раны пережеванные травы? — с ужасом воскликнула Аврора.

— Так они становятся мягче, — смущенно ответил Тракрайл.

— Простите, — вмешался капитан, — девочка, конечно, не в первый раз видит смерть, но не лучше ли все-таки увести ее?

— Сейчас у нас нет на это времени, — решительно сказала Аврора.

— Ее могу увести я, — предложил капитан.

— Нет, вы тоже нужны нам — вы должны снять эти грязные бинты и промыть рану. Помойте руки в ведре и нажмите здесь, где видна пена: вместе с кровью из его легких выходит воздух. Поэтому ранения в грудь смертельны. Вы должны нажимать, чтобы он не терял ни крови, ни дыхания, понимаете? Ваш капрал снова дышит: быть может, нам удастся его спасти.

— Но, госпожа, как же девочка?

— С девочкой ничего не случится: она подождет, пока мы закончим.

— Но ей плохо, смотрите!

— Мы уведем ее, когда будет можно, — отрезала Аврора, — а сейчас держите.

Эрброу сидела на земле перед Авророй, и та, работая обеими руками, одновременно крепко обнимала ее. Девочка взяла в руки грязную и изувеченную ладонь капрала и сидела неподвижно, все больше и больше бледнея. Под глазами у нее появились темные круги.

На капитана легла какая-то тень. Он поднял глаза. Невысокая женщина в пышной зеленой юбке с искаженным болью и ужасом лицом смотрела на умирающего, прижимая руки ко рту и стараясь заглушить крик и стоны. Она опустилась, точнее, упала на колени рядом с головой капрала и разразилась отчаянными рыданиями. Женщина провела пальцами по лицу раненого и сжала другую его руку, где на месте некоторых пальцев виднелись следы от щипцов палача. Оказывается, предметом ее чувств был не капитан, а Лизентрайль! Она смотрела на него издалека, а он, готовый отдать все на свете за ее любовь, не осмеливался даже допустить такую возможность!

Появилась еще одна тень — вернулась Парция. По приказу Авроры она достала из горшка кривые иглы, похожие на те, которыми работают сапожники, и стала замачивать в духах толстые грубые нити.

— Бычьи жилы? — спросил Тракрайл, указывая на нити. — А зачем вы вымачиваете их в духах?

— Нет, это лен и овечья кишка: они мягче и лучше подходят для зашивания ран. Кишкой я сшиваю внутренние слои, льном — внешние. А духами смачиваю потому, что чем чище нити, тем меньше вероятность, что рана покраснеет и воспалится.