Ярость - Уилбур Смит

– Мой отец пошлет человека к твоей тете, договориться о свадебном выкупе. – Амелия молчала, и он продолжил: – Но я не буду просить его делать это, если ты не хочешь.

– Очень хочу, – прошептала она и медленно, сладострастно потерлась о него, как кошка.

Оказалось, что lobola – свадебный выкуп – двадцать голов скота. Это очень большие деньги, и Хендрик Табака сказал сыну:

– Ты должен заработать эти деньги, как делают другие молодые сыновья.

Рейли требовалось три года, чтобы заработать столько, но когда он сказал об этом Амелии, та улыбнулась и ответила:

– С каждым днем я буду хотеть тебя все больше. Подумай, каково будет мое желание через три года и как сладок будет миг его утоления.

Каждый день после уроков Амелия приходила в пекарню и вскоре вполне естественным образом встала за прилавок продавать хлеб и круглые коричневые булки. Потом Рейли закрывал магазин, и она готовила ему ужин, а когда он съедал его, они рука об руку шли к дому ее тети.

Амелия спала в крошечной, едва ли больше шкафа, комнатке через коридор от тетки. Они оставляли дверь открытой, Рейли ложился с Амелией на ее кровать и они играли в сладкие игры, которые обычай и племенной закон разрешают обрученным парам. Рейли разрешалось кончиками пальцев осторожно отыскивать скрытый между мягкими пушистыми губами маленький, розовый бугорок плоти, о котором в лагере посвящения ему рассказывал старый Ндламе. Девушек коса не обрезают, как в других племенах, но учат искусству доставлять удовольствие мужчинам, и когда он больше не мог выдерживать, Амелия брала его и зажимала между сведенными бедрами, не доводя лишь до окончательного проникновения, которое закон разрешает только в брачную ночь, и искусно выдаивала его семя. Странно, но всякий раз как Амелия делала это, она не только не истощала его силы, но лишь возобновляла источник любви, пока тот не переполнялся.

Настало время, когда Рейли счел разумным ввести в пригород «буйволов». С благословения Хендрика Табаки и под присмотром Рейли в доме на краю пригорода, у самой пограничной сетки, открыли первую пивную.

Пивной управляли двое «буйволов» с «Фермы Дрейка», которые и раньше проделывали такую работу для Хендрика Табаки. Они знали все мелкие хитрости: умели разбавлять выпивку, чтобы надолго хватило, и держали в задней комнате пару девушек для мужчин, которым после выпивки хотелось любви.

Однако Рейли предупредил их о зловещей славе местной полиции, в особенности об одном из белых офицеров, мужчине со светлыми глазами хищника, за что ему дали прозвище Ngwi– Леопард. Это суровый и безжалостный человек; за время работы в Шарпвилле он застрелил четверых, в том числе двух «буйволов», снабжавших пригород dagga.

Вначале они были опасливы и осторожны, старательно проверяли клиентов и выставляли часовых на всех подходах к пивной, но проходили недели, ночной бизнес процветал, и они слегка успокоились. Конкуренции почти не было. Другие пивные почти сразу закрылись, а клиентов обуревала такая жажда, что «буйволы» могли запрашивать втрое и вчетверо дороже обычного.

Рейли привозил запасы спиртного в пригород в своем маленьком синем «форде»-пикапе, ящики с бутылками лежали в самом низу под мешками муки и бараньими тушами. Он старался проводить в пивной как можно меньше времени: каждая минута была опасна. Сгружал ящики, забирал пустые бутылки и выручку и через полчаса исчезал. Он никогда не подъезжал на пикапе к парадной двери коттеджа, но останавливался в темном вельде за границей пригорода, и двое «буйволов» через дыру в сетке помогали ему заносить ящики с дешевым бренди.

Немного погодя Рейли понял, что пивная представляет собой еще одну прекрасную точку для распространения листовок «Поко», которые он печатал на множительном аппарате. Обычно он держал в коттедже пачку листовок; «буйволы», управлявшие заведением, и девушки, работавшие в задней комнате, раздавали их всем посетителям.

В начале марта, вскоре после радостной новости о помиловании Мозеса Гамы и о замене смертной казни пожизненным заключением, Собукве послал за Рейли. Встреча происходила в одном из домов в огромном черном пригороде Соуэто. Это не был обычный, похожий на коробку коттедж с плоской крышей, скорее современное бунгало в лучшем районе пригорода, прозванным Беверли-Хиллз. Крыша черепичная, при доме бассейн, гараж на две машины, большие окна с зеркальными стеклами выходят на пруд.

Приехав на своем синем пикапе, Рейли понял, что он не единственный приглашенный. У обочины стояло больше десятка машин. На этот инструктаж Собукве созвал всех полевых командиров среднего ранга, и в гостиной бунгало их собралось не меньше сорока.

– Товарищи! – приветствовал их Собукве. – Мы готовы размять мышцы. Вы много работали, пора собирать плоды ваших трудов. Во всех местах, где сильны позиции Панафриканского конгресса, – не только здесь, в Витватерсранде, но по всей стране, – мы собираемся научить белую полицию бояться нашей силы. Мы организуем массовые демонстрации протеста против закона о пропусках…

Слушая речь Собукве, Рейли вспомнил о силе личности своего дяди Мозеса Гамы, брошенного в тюрьму, и исполнился гордости оттого, что стал частью этого замечательного собрания. Собукве разворачивал планы действий, а Рейли принял молчаливое, но страстное решение, что в Шарпвилле, в районе, за который он отвечает, демонстрации будут самыми массовыми и впечатляющими.

Он пересказал Амелии все подробности плана и каждое слово Собукве. Когда она слушала, ее красивое круглое лицо словно вспыхнуло от возбуждения, и она помогла ему напечатать листовки, призывающие к демонстрации, и упаковать пятьсот штук в старую картонную коробку.

В пятницу накануне демонстрации Рейли повез в пивную запас спиртного и прихватил коробку с листовками. «Буйволы» ждали его в темноте возле грузовика, один из них фонариком показал место в зарослях тощих акаций, и они разгрузили выпивку и протащили ее в дыру в сетке.

В коттедже Рейли сосчитал пустые бутылки и сверил с суммой на брезентовом мешке с наличными. Все совпало; он коротко поблагодарил «буйволов» и заглянул в «салон», заполненный шумными, веселыми клиентами.

Когда открылась дверь ближайшей спальни и оттуда, улыбаясь и застегивая комбинезон, вышел рослый басуто с металлургической фабрики, Рейли мимо него проскользнул в заднюю комнату. Девушка застилала постель. Она стояла склонившись, спиной к нему; обнаженная, она оглянулась через плечо и улыбнулась, узнав его. Рейли пользовался большой популярностью у девушек. Она протянула ему деньги, и он при ней пересчитал их. Проверить ее было невозможно, но за долгие годы у Хендрика Табаки выработалось особое чутье на девушек-обманщиц, и когда Рейли привезет ему деньги, отец будет знать, все ли ему отдали.

Рейли дал ей коробку с листовками. Сидя рядом с ним на кровати, она слушала, как он читал листовку.

– Я выйду в понедельник, – пообещала она. – Расскажу все это моим мужчинам и дам каждому листок.

Она спрятала коробку на дне шкафа, вернулась к Рейли и взяла его за руку.