Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

— Женщина, которая просила передать его, сказала, что вы заплатите мне за это один фунт, — заявил он.

— Один фунт?

Я наморщил лоб и смерил его долгим недоверчивым взглядом. Фунт — это целая куча денег, и при определенных обстоятельствах такая шутка могла оказаться весьма неуместной. Но кто мог пошутить со мной в городе, где я почти никого не знал?

— Дай ему фунт, — раздался спокойный голос.

Говард так тихо обошел карету, что я даже не услышал, когда он стал рядом со мной. Краем глаза я заметил, как напрягся Рольф. Казалось, он боялся, что рыжеволосый парень может напасть на нас.

Я немного подумал, кивнул головой и вытащил из кармана однофунтовую купюру — столько зарабатывал рабочий в порту за три дня.

Парень протянул мне письмо, вырвал у меня из руки банкноту и с торжествующей улыбкой запихнул ее в тот же карман, из которого достал письмо. Я с любопытством повертел письмо в руках.

С первого же взгляда на конверт я понял, что это действительно не шутка, как и не подлая выдумка грязного уличного бродяги, который таким способом решил заработать себе фунт. На конверте не был указан отправитель, но мелким корявым почерком было написано: «Для Роберта Крэйвена».

— Кто дал вам его? — спросил я. — И когда именно?

— Да пару минут назад, — ответил парень. — Какая-то странная женщина с темной кожей, почти как у арабки, знаете? Подозвала меня с другой стороны улицы. Мне показалось, что она хотела над вами подшутить.

Я бросил взгляд на другую сторону улицы. Но разумеется, женщины там уже не было. Можно было, конечно, пойти туда, чтобы поискать ее. Однако у меня было предчувствие, что я знаю, кто она такая.

— Спасибо… Спасибо вам большое, — сказал я.

Но парень и не собирался уходить.

— Что вам еще нужно? — спросил я. — Свои деньги вы уже получили.

— Она еще сказала, что я должен подождать, пока вы его вскроете. — Бродяга ухмыльнулся. — Я правда не знаю, почему эта женщина так сказала, но она очень настаивала.

Мы обменялись с Говардом недоуменными взглядами, и я вскрыл конверт. В нем был небольшой, аккуратно сложенный лист бумаги. На нем было написано всего лишь несколько слов: «В следующий раз это произойдет с тобой».

Несколько секунд я изумленно смотрел на лист бумаги, а затем, разозлившись, резко развернулся и рявкнул, обращаясь к рыжеволосому:

— Что это за бред? Если это шутка, то она весьма неудачная, молодой человек!

Парень злорадно ухмыльнулся, но остался на месте. Похоже, он и сейчас не собирался никуда уходить.

— А еще она сказала, — продолжил он, не спуская с меня глаз, — что вы должны подождать, пока я уйду. Она так и сказала. Якобы вы сами знаете почему. Честное слово, мистер.

Я не понимал, что происходит, как не понимал и того, почему эта таинственная отправительница не послала мне письмо по почте или не подсунула его под дверь. Несмотря на раздражение, я пожал плечами и, обойдя парня, зашел за карету и стал там. Ветер донес до меня писк крысы, но я старался не обращать на него внимания, так как одна мысль об этих тварях вызывала у меня неприятные ощущения. Но в таком месте, как это, крысы вполне органично вписывались в общую картину, точно так же, как белые карликовые пудели прекрасно смотрелись на ухоженном газоне респектабельного квартала, где жил я.

Еще более холодный порыв ветра подул мне в лицо. Я зябко повел плечами, поднял воротник пальто и засунул руки глубоко в карманы. Парень, несколько раз оглянувшись, пересек улицу, как бы проверяя, остался ли я на том же месте. При этом у него было такое выражение лица, как будто он насмехался надо мной, что, естественно, мне совсем не нравилось. Он улыбался, но в этой улыбке было столько ненависти, что я не мог вспомнить, чтобы ко мне когда-нибудь относились подобным образом. Однако после всей нервотрепки, пережитой сегодня ночью, я решил, что, наверное, будет лучше, если я сделаю все, что просит этот странный незнакомец.

Рыжеволосый дошел до противоположной стороны улицы и остановился. Он снова злорадно ухмыльнулся и, засунув два пальца в рот, оглушительно засвистел. Результат не заставил себя долго ждать. Откуда-то из-за угла появилась овчарка, крупная, очень сильная собака, которая весила как минимум сотню фунтов. Она спокойно вышла из подворотни и посмотрела на рыжеволосого, который явно был ее хозяином.

В этот момент снова послышался писк, но он явно отличался от предыдущего и звучал более резко, пронзительно, немного разъяренно и как-то… фальшиво. Я невольно поискал глазами животное, которое издавало эти неприятные звуки.

Это была крыса. Я увидел ее в нескольких шагах от себя, на другой стороне улицы. Сначала я подумал, что это была огромная крыса-альбинос, которую я встретил ночью на крыльце дома леди Макферсон, но затем, когда она полностью вышла из черной тени, понял, что это совсем другое животное. Но оно выглядело так же ужасно, как и тот кошмарный альбинос. Это была громадная лохматая крыса серо-бурого цвета величиной с кота, и она вела себя, как мне показалось, неправильно: она не бегала, как обычные крысы, а подпрыгивала на месте, втягивая носом воздух, и смотрела на меня своими злыми глазами. Шерсть у нее была взъерошена, а изо рта шла густая белая пена.

Я был не единственным, кто заметил крысу. Говард, увидев ее, вздрогнул, как от удара, а из кареты донесся приглушенный крик — очевидно, это отвратительное животное попалось на глаза леди Одли.

Крыса зашипела как бешеная, выпрыгнула на дорогу и начала приближаться к собаке с отвратительным хрипением. Ее шерсть стояла торчком, и я заметил, что в пене, которая стекала с ее морды, была кровь. Овчарка начала жалобно скулить и прижала уши.

Крысиный писк становился все громче и превратился в безумное шипение. Сделав огромный прыжок, она оказалась на другой стороне улицы и набросилась на собаку. Визг несчастной овчарки потонул в яростном шипении крысы.

Все произошло невероятно быстро. Огромная крыса просто повалила овчарку, несмотря на то что собака была раз в пять больше нее. Огромные челюсти крысы раскрылись и сомкнулись на горле жертвы. Собака завизжала от боли и страха и начала бешено извиваться, но никак не могла дотянуться до серого отвратительного существа, которое впилось в ее горло.

Наконец я вышел из оцепенения. С криком рванувшись вперед, я выхватил из-под пальто маленький двухзарядный дамский револьвер, который в последнее время всегда носил с собой, и выстрелил. Выстрел маленького дамского пистолета прозвучал довольно слабо, но крысу отбросило в сторону, как будто по ней ударил невидимый сильный кулак. Она наконец оторвалась от своей жертвы и заковыляла прочь. Потом, остановившись, она стала пронзительно визжать и шипеть, но уже не от злости, а от боли. Словно безумная, крыса остервенело крутилась на одном месте и продолжала отчаянно пищать, пытаясь дотянуться до раны на спине, откуда шла ужасная боль, причину которой она не могла понять в силу своего скудного интеллекта.