Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

привезшей с собой обычаи заграничные, до тех пор оставление визитной карточки считалось в России фамильярностью и допускалось лишь между людьми, равными по общественному положению.

299

Екатерина разрешилась от бремени 20 сентября 1754 года мертвым ребенком; на место его немедленно был принесен во дворец родившийся в Петербурге в тот же день сын чухонца из деревни Котлы. Этот чухонский мальчик был впоследствии императором Павлом, родоначальником ныне благополучно царствующих августейших потомков Михаила Федоровича Романова, как выражаются официальные вралеписцы.

300

«Николай, Вы делаете только глупости! Вас все ненавидят».

301

«Михаил! Это человек роковой».

302

Преемник Блудова в звании советника посольства в Лондоне князь Горчаков, нынешний вице-канцлер, выведенный однажды из терпения неспособностью Ливена, сказал графу Павлу Медену: «Вы не можете себе представить такое положение: быть живым, привязанным к трупу». Хотя слова эти сказаны были с глазу на глаз, но немедленно же дошли до Ливена, который воспылал непримиримой ненавистью к князю Горчакову; последний принужден был оставить лондонское посольство и принять место первого секретаря в Риме, место менее значительное.

303

Христофор Иванович Бенкендорф, отец графа-жандарма.

Рассеянность его была необыкновенной. Однажды Христофор Иванович приезжает в почтамт и спрашивает, нет ли писем на его имя? «Как фамилия Вашего превосходительства?» — спрашивает чиновник. Христофор Иванович позабыл свою фамилию, выходит в сени и спрашивает у своего лакея: «Как бишь моя фамилия? Я позабыл!» «Бенкендорф, Ваше превосходительство», — отвечает лакей. Христофор Иванович бежит опять в присутствие почтамта и с радостью кричит: «Меня зовут Бенкендорф!»

304

Княгиня Дарья Христофоровна Ливен вовсе не церемонилась обнаруживать свою вкрадчивость и искательность. Однажды в Париже в 1843 году она рассказывала, что в бытность мужа ее послом в Англии король Георг IV имел любовницу мистрисс…. и рассказывала, что она эту госпожу часто видала, у себя принимала и к ней езжала, прибавляя весьма бесцеремонно: «Разумеется, при жизни Георга IV». «А по смерти короля?» — спросил один из собеседников. «После, само собою разумеется, я перестала с нею видеться. С какой стати мне было продолжать вести знакомство в нею?» — отвечала светлейшая княгиня, статс-дама петербургского двора.

305

Настоящим отцом канцлера Нессельроде был отец графа Лебцельтерна, австрийский дипломат барон Лебцельтерн; дед его, крещеный еврей, был лейб-медиком Карла VI.

306

Довольно любопытно, что усердный поборник самодержавия граф Лебцельтерн и один из главных декабристов князь Сергей Петрович Трубецкой женаты были на родных сестрах и, невзирая на противоположность политических мнений, были весьма дружны между собой. Трубецкой был даже арестован в то время, когда ночевал у Лебцельтерна. Австрийский посланник Лебцельтерн жил в го время у Аничкова моста, в доме графа Гурьева, выходящем на Фонтанку, а родной брат его, австрийский министр русских иностранных дел Нессельроде, жил в той части того же самого дома, которая выходит на Караванную улицу. Они могли переходить один к другому через внутренний коридор.

307

Этот разговор был сообщен Карамзиным Блудову, а Блудовым мне передан. Об участии Сперанского в тайном обществе см. в Биографии Батенькова в № 16 «Листка». [Биография Батенькова помещена ниже.]

308

Следственная комиссия составлена была из девяти человек: старого идиота военного министра графа Александра Ивановича Татищева, тупоумного великого князя Михайла Павловича, подлейшего князя Александра Николаевича Голицына и шести генерал-адъютантов по званию и по душе усердных николаевских холопов: графа Дибича, графа Павла Васильевича Голенищева-Кутузова, князя Чернышева, графа Бенкендорфа, графа Левашова и Алексея Николаевича Потапова.

309

Его вызвал из Кяхты министр финансов Брок с целью сделать директором департамента внешней торговли на место Михаила Васильевича Пашкова, неспособность которого превосходила всякое вероятие, но не хотевшего по причине расстройства своего состояния променять директорство внешней торговли, с которым сопряжен двенадцатитысячный оклад, на сенаторское звание с его окладом четырехтысячным. Но в феврале Александры вступил на престол. Александр Адлсрберг и Эдуард Баранов приобрели влияние огромное и поддержали Пашкова на его месте, а Николай Романович Рсбиндер поступил в Министерство просвещения.

310

Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, одна из самых благороднейших русских женщин, обессмертившая себя великодушным самопожертвованием и блеск роскошной петербургской жизни добровольно променявшая на существование жены каторжника в рудниках Нерчинских, скончалась в Иркутске в 1854 году за два года до амнистии, и прах ее покоится в иркутском Девичьем монастыре. Ей не было суждено возвратиться из ссылки, подобно другой добровольной великой изгнаннице, жившей в Сибири в XVIII веке, столь же почтенной, как и она, Екатерине Ивановне, графине Головкиной, урожденной княжне Ромодановской, которая после смерти своего мужа возвратилась в Россию и с разрешения императрицы Елизаветы привезла с собой тело своего мужа, между тем как Николай и Александр II не дозволяют родным декабристов, в Сибири умерших, перевозить гробы их на семейные кладбища!

311

Алексей Алексеевич Перовский был весьма известен в русской словесности того времени под псевдонимом Антония Погорельского; Василий Алексеевич Перовский, когда увидел 14 декабря, что Николай одерживает верх, чтобы доказать свое верноподданническое усердие, бросился с солдатами обшаривать дом графини Лаваль, нынешний дом графини Борх, рядом с Сенатом. У графини Лаваль жили приезжие из Киева зять и дочь ее, князь Сергей Петрович и княгиня Екатерина Ивановна Трубецкие, и занимали комнаты в нижнем этаже, выходящие на Английскую набережную, войдя в сени на правую руку. Там Перовский стал ломать замки шкафов и письменных столов, и эта ванькокаиновская работа увенчалась успехом. В одном столе он нашел бумажник князя Трубецкого, а в бумажнике листок с намеченными пунктами прокламации предполагаемого нового правительства.

312

Даже сам официальный писатель барон Модест Андреевич Корф в своей книжке о восшествии Николая на престол проболтался спроста, рассказав, каким образом Орлов, встретив графа Милорадовича, сказал ему, что на площади опасно быть, на что Милорадович отвечал, что место генерал-губернатора именно там, где есть опасность.

313

Здесь Долгоруков повторяет уже сказанное выше.

314

Между Дурасовым и родственниками их Мельгуновыми было множество отставных бригадиров, доживавших в Москве свой бесполезный век. Графиня Мария Алексеевна Толстая, жена