Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

графа Петра Александровича, женщина весьма умная и острая, говаривала: «Дурасовы и Мельгуновы — это семьи бригадиров: настоящая дурасовщина!» Бригадиры эти не отличались образованностью; один из них, родной дядя графини Закревской, Николай Алексеевич Дурасов, большой хлебосол, однажды на похвалы обедавших у него гостей, которые восхищались поданной ухой, отвечал: «Эта уха еще ничего, а вот жаль, что вы не кушали той, что у меня подавали три дня тому назад: эта уха перед той настоящее г….!»

315

При Александре чины были еще в большом почете: их, равно как и ордена, уронил, к счастью, Николай, рассыпая их без меры, а при Александре чины и ордена служили еще для правительства сильным орудием к развращению общества, к расслаблению людских характеров и, так сказать, к безденежному подкупу.

Начальник московского архива министерства иностранных дел Алексей Федорович Малиновский, друг Карамзина, человек весьма добродушный, но крайне самолюбивый, женился, будучи статским советником, на дочери известного сподвижника Суворова Петра Алексеевича Исленьева и писал к своему министру, канцлеру графу Румянцеву, что жена его, будучи девицей, пользовалась по генерал-поручичьему чину отца своего титулом превосходительства, а выйдя замуж, сделалась высокородием, и слезно молил своего министра-благодетеля исходатайствовать ему чин действительного статского советника для того, как он выражался в письме своем, чтобы возвратить супруге его утраченную ею через замужество честь.

316

Записки наши мы начнем печатать в будущем 1865 году на французском языке.

317

Мы имеем копию с проектов «Комитета 6 декабря», данную нам Блудовым, который нам и рассказывал печатаемые здесь подробности.

318

Получив с величайшей благодарностью эту корреспонденцию, помещаем ее без всяких изменений с нашей стороны. — Ред. [ «Колокола»].

319

Что она ни бельгийская, ни независимая (фр.). Игра слов заключается в том, что название газеты в переводе: «Бельгийская независимость».

320

Человек на всякий вкус (фр.)

321

Панин, в числе прочих полоумных свойств своих, воображает себя полководцем и во время Восточной (Крымской. — Изд. «Новости») войны занимался для своего собственного удовольствия составлением проектов военных действий.

322

Младший брат его, также помещик богатейший, граф Петр, женатый на Нарышкиной, был санкт-петербургским губернским предводителем с 1857 по 1863 год. Он человек умный, честный, но совершенно бесхарактерный, и все очень забавлялись в 1860 году боязнью Панина, трепетавшего при мысли, что приезжие из губерний дворяне съезжаются для беседы у графа Петра Павловича.

323

Каламбур: «chargé d'affaires de Russie» — поверенный по делам России; «surchargé» — перегруженный делами России.

324

Есть еще две фамилии Муравьевых: одна происходит от Игнатия Муравьева, преображенского солдата и лейб-кампанца, получившего дворянство от императрицы Елизаветы. Происхождение другой фамилии Муравьевых — самое оригинальное. Однажды император Павел приезжает в Первый кадетский корпус в сопровождении почтенного Михаила Никитича Муравьева и, обходя корпус, спросил у одного кадета: «Как твоя фамилия?» — «Приказный, ваше величество». Павел, обратясь к Михаилу Никитичу, сказал ему: «Терпеть не могу приказных; они мне вовсе не нужны; мне нужно поболее таких людей, как ваше превосходительство: быть этому мальчику Муравьевым», и на другой день подписал указ о переименовании кадета Приказного в Муравьева!!!

325

Аппетит приходит с едой (фр.).

326

1 января 1858 года главноначальствующим над Почтовым департаментом назначен был Прянишников, но Адлербергу все-таки оставлено в виде пенсии все содержание по этому званию, простирающееся до семнадцати тысяч рублей серебром. Сумма всех окладов, получаемых стариком Адлербергом и столь великодушно делимых им с Миной Ивановной, простирается с лишком за восемьдесят тысяч рублей серебром; сверх того он имеет дом, освещение, отопление, экипаж, а в течение семимесячного пребывания государя в загородных дворцах имеет еще и казенный стол. Между тем он для России, конечно, бесполезнее всякого сторожа, получающего жалованья два рубля в месяц. Когда взглянешь на огромную сумму адлерберговского оклада и вспомнишь, сколь великое число русских воинов, израненных и изувеченных за отечество, иногда нуждаются в хлебе насущном!.. Бедная Россия!

327

Г. Арапетов, подобно другу своему Н. А. Милютину, разыгрывал роль либерала, доколе не дополз до чина действительного статского советника и не получил официальную тафту через плечо. На Арапетова в Петербурге еще лет десять тому назад сочинены были стихи:

 Друг идей современных;

 Чуть-чуть не коммунист;

 Боа — для подчиненных,

 Перед министром — лист!

Вот уже седьмой год, что досуги г-на Арапетова по Строительной конторе награждаются окладом ежегодного жалованья в пять тысяч рублей серебром!

328

С любовью (ит.).

329

Князь Одоевский[117], ныне единственный и весьма жалкий представитель древнего и знаменитого рода князей Одоевских, личность довольно забавная. В юности своей он жил в Москве, усердно изучал немецкую философию, кропал плохие стихи, производил неудачные химические опыты и беспрестанным упражнением в музыке терзал слух всем своим знакомым. В весьма молодых летах он женился на Ольге Степановне Ланской[118], старшей его несколькими годами, женщине крайне честолюбивой. Она перевезла мужа своего в Петербург и до такой степени приохотила его к петербургским слабостям и мелким проискам, что при пожаловании своем в камер-юнкера Одоевский пришел в восторг столь непомерный, что начальник его, тогдашний министр юстиции Дашков, человек весьма умный, сказал: «Вот, однако, к чему приводит немецкая философия!» Одоевский бросался на все занятия: давал музыкальные вечера, писал скучные повести, и чего уж ни делал! По выходе его «Пестрых сказок» знаменитый Пушкин спросил у него: «Когда выйдет вторая книжка твоих сказок?» «Не скоро, — отвечал Одоевский, — ведь писать нелегко!» «А коли трудно, зачем же ты пишешь?» — возразил Пушкин. Ныне Одоевский между светскими людьми слывет за литератора, а между литераторами за светского человека. Спина у него из каучука, жадность к лентам и к придворным приглашениям непомерная, и, постоянно извиваясь то направо, то налево, он дополз до чина гофмейстера. При его низкопоклонности, украшенной совершенной неспособностью ко всему дельному и серьезному, мы очень удивимся, если, при существовании нынешнего порядка (или правильнее: беспорядка) вещей в России еще лет десяток,