Тарра. Граница бури. Летопись вторая - Вера Камша

— Не сиганет, — неожиданно твердо сказала Гвенда, — як сразу не сиганула, то будет жить. Просто не хочет никого видеть. И то верно. Шо она без Луи? Коханка убитого принца — то не жинка емператора чи герцога….

— Да помню я, Гвенда. — Новоиспеченный герцог пожал могучими плечищами. — Вот тр… труар по Луи отбудем, да клирики нас и окрутят, самого Архипастыря попрошу. Мы ж теперь…

— То ты теперь. А я как была баба з Белого Моста, так и осталась, — повела крутыми плечами Гвенда. — Ой, дивись, Рыгоре, як знайдешь якуюсь герцогиню…

— Да потрибен я герцогиням, — смущенно хихикнул в усы Рыгор, — им же, как его… политес нужен, а я шо, кабан лисовой…

— Да якой до беса бабам политес нужен?! — Гвенда уперла руки в боки. — Бабам мужик нужен, да шоб сильный був, и ще в голове и за душой щось було… А ты — политес. Що я не видела, как та кошка весенняя на тебе висла…

— Да то родичка Луи…

— Знаю я таких родичок… Ой, смотри, Рыгоре! Поймаю, я не твоя покойна жинка, я вас обоих…

— Ну развоевалась! — заржал войт и осекся. — Что за дурь мы тут з тобою порем, Луи ще не похоронен, а тут ще й Лупе пропала…

6

— Представляешь, — Шандер Гардани с трудом сдерживал улыбку, — Белка становится взрослой. Гадать начала, а это верный признак, по сестрам знаю. Как начинают с картами по темным углам прятаться — все. Девицы!

— А вот тебе, Шани, и гадать незачем, — засмеялся Рене, — тебя ждет дальняя дорога.

— Что? Опять атэвы? Не поеду! Хватит! Не могу я смотреть на женщин, у которых лица закрыты, а животы голые…

— Ну и не смотри, раз не нравится, хотя некоторым дамам я бы тоже посоветовал закрывать лица. А заодно и рты. Нет, у Майхуба тебе делать нечего, ты нужен в Таяне. Я сейчас не могу оставить Кантиску, так что поедешь как мой полномочный наместник.

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. Не позже, чем через неделю.

— Годится, — Шандер улыбнулся, — но Илана откроет ворота Высокого Замка только тебе.

— Тогда ей придется подождать, тут дел невпроворот, раньше коронации Луи мне не вырваться. Так что будешь править моим именем. На замок наплюй, пусть себе стоит, хотя, если ты договоришься с Иланой, будет очень хорошо. Разумеется, мы скажем, что ее околдовали…

— Эту возможность не стоит исключать, — встрял Жан-Флорентин. — Я неоднократно указывал, что женщины, как правило, ставят любовь превыше власти, особенно женщины импульсивные, молодые и привлекательные. С точки зрения женской психологии поведение Иланы необъяснимо, а мы знаем, что Годой экспериментировал на людях, пытаясь добиться полного подчинения их воли…

— Жан, — перебил адмирал, — я хотел бы, чтобы ты был прав, но мы с Шани ее видели той осенью. И ты видел. Если она и была околдована, то иначе, чем бедняга Койла. Ладно, сейчас это не имеет никакого значения.

— Не имеет, — согласился жаб, — потому что ты обрел свою любовь, а вместе с ней и определенные сложности. Твои отношения с Герикой весьма отличаются от отношений с другими женщинами. Ты намерен что-то предпринять?

— Намерен, — огрызнулся Рене.

— Достойно. — Удовлетворенный ответом жаб спрыгнул на стол. — Насколько я понял обычаи людей мужского пола, вы с Шандером должны по этому поводу выпить. И не этого церковного безобразия. — Жан-Флорентин ткнул позеленевшей лапой в сторону дорогого кувшина. — Лучше всего подойдет царка. К тому же надо отметить вступление графа Гардани в должность наместника Таяны.

— Мне кажется, что на этом месте должен быть ты, — засмеялся Гардани.

— К сожалению, не могу. Я обладаю специфической внешностью, которая не позволяет мне открыто править существами не моего вида. Я могу делать это лишь инкогнито, посредством тех, кого я направляю и предостерегаю от ошибок. — Жаб прервал свою речь и вплотную занялся кувшином. Рене с Шандером переглянулись и рассмеялись звонко и молодо, как бродячие студиозусы.

7

— Атамане, — Бодька как мог щелкнул каблуками, — они собралися в ихней главной залке и ждут на вас.

— По-людски хоч ждут? — спросил Рыгор, оправляя перед высоким зеркалом изукрашенную бирюзой атэвскую саблю — подарок Луи.

— Выборные так себе… смурные, а нобили… Глядят друг на друга, как собаки с разных сел. Кажный кусок отодрать хочет, сейчас до драки дойдет.

— Тьфу ты! — Атаман тяжело вздохнул и твердым шагом направился к выходу.

…Когда-то, еще до того, как безумный пророк Баадук, объединив воюющие друг с другом атэвские племена, создал могущественное государство, один из сурианских вождей прислал «закатному калифу» найденные в пустыне статуи, изображавшие рычащих львов. Взамен варвар хотел получить несколько белокожих красавиц. История умалчивает, как вышли из положения имперские дипломаты. Скорее всего, нескольких смазливых крестьянок одели в вышедшие из моды придворные туалеты и отправили за пролив. Гривастые же каменные кошки обосновались в самом большом зале императорского дворца, выдержанного в черно-золотых тонах.

Пол, подножие трона и колонны были из лучшего черного мрамора, на стенах золотились дарнийские гобелены, золотом отливали и капители колонн, и карнизы, с которых свисали черные, расшитые императорскими нарциссами портьеры. Вызолоченная люстра была из черного хрусталя, черным с золотом был и трон, стоявший под алым балдахином, на общем фоне казавшимся особенно ярким.

Зимному Львиный зал не понравился, слишком уж нарочитым, лезущим в глаза было богатство. Сидеть здесь мог лишь император, остальные толкались на широких пологих ступенях, расположенных таким образом, что задние смотрели поверх голов передних. Во время коронации в Львиный зал набивалось до тысячи человек. Сейчас их, благодарение святому Эрасти, было поменьше, сотни три; хорошо, что Луи во время их совместных похождений успел просветить атамана, кто есть кто, иначе б Рыгор вконец запутался.

Новоиспеченный герцог Фронтерский изо всех сил пытался следить за доводами сановных говорунов, а те лезли из кожи вон, доказывая правомерность своих притязаний. Началось еще с вечера, когда к Рыгору начали приставать члены императорской фамилии или же почитавшие себя таковыми. За грубой лестью, которой пытались купить «селянского герцога», как его сразу же обозвали местные острословы, чувствовалось плохо скрытое презренье. Не будь за спиной у Зимного армии и не поддержи его гвардия, все эти герцоги и графы вряд ли пустили бы фронтерца дальше черного двора, но сейчас с регентом приходилось считаться. Более того, именно от него во многом зависело, кто заполучит Арцию. И гордые аристократы изо всех сил обхаживали неотесанного мужлана.

Мужлана это только бесило. Слишком уж нарочиты были заискивания и не похожи на то, что фронтерец видел от Луи, Романа или же герцога Арроя. Те не льстили, но и не презирали. «Эх, нема на тих ублюдков эландцев, — проворчал про себя Рыгор, пытаясь поймать ускользающую от него нить очередной речи, — а собственно, почему это нема?!»