Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

«Ногти», — лаконично заявляет неизменный пассажир в моей черепной коробке.

Точно.

Это ж я поцарапала фон Вейганда, когда он меня душил. Под ногтями сохранились ценные образцы ДНК. Если бы убийца доделал работу до конца, его всенепременно отловили бы доблестные сотрудники правоохранительных органов.

Шучу.

Никто бы его не отловил.

Он бы мог оставить автограф на моём бездыханном теле, разбросать по периметру визитки с контактными данными, сфотографироваться на фоне места преступления и запилить компрометирующие кадры в Интернет, снять видео, выложить на ютуб и собрать миллион просмотров…

Пофиг.

Всё равно никто бы его не отловил.

Эх, Алекс. Надеюсь, ты не обижаешься, что я вцепилась в твою руку до крови? Рефлекс, ничего не поделать. Естественная реакция, ничего личного, как говорится. В следующий раз постараюсь не дёргаться.

Весело?

Нет.

Ни х*я, прямо-таки ни х*яшеньки не весело.

Не весело, когда твоё серое и безрадостное существование вдруг вспыхивает новыми красками и замыкается на одном человеке. На том, кто способен свернуть твою жалкую шейку единственным движением пальцев, а потом закопать тебя так далеко и глубоко, что никто не найдёт. На том, кто ставит мир раком, имеет всех и каждого в своё удовольствие, плюёт на устаревшие нормы и создаёт новые, готов проехаться катком по любому идиоту, возникшему на пути. На том, кто…

Диагноз.

Фон Вейганд — это болезнь, которую никогда не захочу излечить. Откажусь от любых таблеток и капельниц, от спасительных инъекций. Намеренно спровоцирую обострение.

«У пациентки обострение фон Вейганда» — звучит ведь.

Или ещё круче — «нам казалось, всё позади, опасность миновала, мы приложили максимум усилий, но потом случился рецидив фон Вейганда, и все старания прошли впустую».

Интересно, сколько женщин им болели. А сколькими болел он сам? Болен ли хоть немного мной, и что за тень в его глазах?

Такая слабая, расплывчатая, практически незаметная тень болезненной неизбежности и неизбежной боли.

«Здоров аки бык, никаких хворей не зафиксировано, — фыркает скептик внутри. — Парень примчал на Украину тупо проветрить самолёт. Банально заскучал, сподобился навестить постельную игрушку. Ему же больше некуда любить. В наше время миллиардерам мало кто даёт, не правда ли? Поэтому выбирать не приходится. Положил на дела компании, послал деда и Мортона, забил на коварные планы. Любые жертвы ради траха».

Умываюсь ледяной водой, вновь и вновь подставляю плотно сомкнутые ладони под обжигающе холодную струю. Будто ныряю в прорубь, надеясь на отпущение грехов. Лоб горит огнём, голова раскалывается на части от свинцовой тяжести.

Никак не реагирую на плачевное самочувствие. Слишком занята, не беспокоить. Нахожусь вне зоны доступа.

Ревную.

Глупо и беспочвенно — к прошлому. Жутко и страшно — ко всем без исключения.

К женщинам. К тем, кому повезло войти в его жизнь, и к тем, кто лишь мимо прошёл, не оставив следа. К тем, кто отчаянно желал его, и к тем, кого он лично жаждал и покорял. К той, что первой посвятила в развратные таинства плотских утех, и ко многим другим, что дарили распутнику бесценный опыт. К серьёзным отношениям и к лёгким интрижкам. Ко всему, значительному и не очень. К Диане Блэквел и к мрачным секретам. К Сильвии, которой посчастливилось случиться раньше. К тем, которые ещё будут, и чьих имён не узнаю.

Нет, я не подозреваю ни текущих, ни будущих измен. Вообще, глупо требовать верности от женатого не на тебе человека.

Тем более, верность не требуют. Её либо дают, либо… прости, прощай, не вижу ничего криминального. Всё происходит по умолчанию.

Не знаю, не хочу думать как там дальше, на следующей ступени, что день грядущий нам готовит.

Но вокруг фон Вейганда всегда будут женщины. Будут смотреть на него и улыбаться, раздевать взглядом, прикасаться невзначай, тонко намекать или предлагать прямо.

А я… могу только сетовать на судьбу-злодейку, заламывать руки, пафосно страдать и регулярно причитать.

Ну, почему не мог потерпеть до нашей встречи? Хранить целомудрие до знакомства с настоящей суженой. Это же мило. И мне стало бы спокойнее, от сердца отлегло.

Эх, проще представить его с длинными и шелковистыми локонами вместо бритого черепа, нежели вообразить в роли великовозрастного девственника.

Такие как он не ждут и не просят. Сами берут, что хотят, в любое время.

Двенадцать лет.

Эпический п*здец.

Проклятая цифра не оставляет в покое. Опять появляется на горизонте, издевательски хихикая.

В двенадцать лет бабушка прятала от меня «Детскую сексологию», берегла психическую невинность внучки, ждала, пока дитя дозреет до столь дико растлевающей информации.

Наивная. Откуда ей было знать, что мы с Машей давным-давно просмотрели весьма любопытный художественный фильм «Секретарша»?

Скромное название скрывало отнюдь не скромное содержание. Учебники меркли по сравнению с этим. Босс, сантехник, садовник, пожарник, водитель грузовика, почтальон и… Героиня строила карьеру как могла, не щадила ни парадный вход, ни задний двор. Устно тоже активно отрабатывала. Не осуждаю. Пока сама так не научусь, осуждать не имею права.

Наверное, хорошо, что мои родные далеко не всё обо мне знают.

Зачем их расстраивать?

Во многих вещах никогда не признаюсь, некоторые тайны приходится забирать в могилу. Поэтому никто не услышит историю про то, как в смутные девяностые годы у жадных до наживы продавцов напрочь атрофировались стыд и совесть, а посему они лихо сбывали несовершеннолетним пиво, водку, сигареты и «Калигулу» Тинто Брасса.

Затрудняюсь припомнить, снимали ли другие режиссёры что-нибудь об этом милом и душевном римском императоре, но имя признанного мэтра в титрах как бы намекает — задорнее и забористее не снимут.

Хм, опустим подробности.

Хотя «Калигулу» смотреть не советую. Ни под чем.

Перейдём к делу.

Вообще, посмотреть можно. Желательно перед едой, если собираетесь похудеть. Там в начале отличная сцена с обрезанием, а чуть позже по сценарию значится свадьба. Никаких скучных церемоний, тортов и нетрезвых лиц в салате. Всё просто и со вкусом — кулак засовывают прямо в…

Ладно, ненавижу спойлеры. Не люблю кайф обламывать.

Калигула спал со своей сестрой. Точнее — с несколькими сёстрами. Хотя мало ли с кем он спал. Со всеми, кто попадался под руку, если честно. Зато любил одну. Сестру. И после её смерти окончательно тронулся умом. Крушил, убивал, пытал, насиловал с новыми силами. Назначил коня сенатором.

Но про это вам любой учебник истории расскажет.