Сражение за Тулу - Александр Лепехин

Когда Туле угрожала непосредственная опасность, перед нами был поставлен ряд задач, и мы с этими задачами справлялись неплохо. У нас имеются такие характерные факты, как, например, в Веневском районе дежурная телефонистка, молоденькая девушка, в прошлом воспитанница детского дома, по фамилии Савина, когда связь была прервана, пошла за 18 км, чтобы сообщить что немецкая разведка направилась в Тулу.

В Иванькове был такой случай, что телефонистка Керосинская сидела до тех пор, пока не пришли немцы, тогда она ушла.

Мы докладывали также военному командованию, когда порывалась связь с районом, это говорило о том, что противник вошел в этот населенный пункт, если связи с районом нет, значит, там противник. Когда в районный центр входила немецкая разведка или немецкие войска, наши люди сообщали нам, а мы докладывали военному командованию и в Комитет Обороны. Вообще, как правило, во всех районах определенная группа сидела до последней возможности. Когда немцы входили в районный центр, наши работники уничтожали оборудование и предупреждали нас о том, что работу закончили. Такое положение было по всем городам и районным центрам: оставались наши телефонистки даже тогда, когда представители местной, партийной и советской власти уезжали, но телефонистки сидели, иногда плачет, а все-таки сидит. Такой случай был в Тарусе, в Товаркове, когда все уехали, а телефонистка сидела для того, чтобы дать знать Туле, где находятся немцы.

Как обстояло дело в Туле? Тут случилось все молниеносно: мы имели связь с Плавском, через несколько часов мы ее потеряли, затем потеряли связь со Щекино, мы послали людей проверить, в чем дело, когда наши люди доехали до Щекино, оказалось, что немцы прошли Плавск и пошли на Щекино. Люди оказались в кольце, наш начальник связи погиб.

В ночь на 29-е октября отдельных работников, которые нам не нужны, мы отпустили, осталось всего только 12 человек – 4 телефонистки и 8 человек монтеров-техников. С ними мы и работали. Девушки сидели по несколько суток, не выходили с телефонной станции. До прихода воинской части наши монтеры исправляли разрушенные линии связи. Когда воинские части пришли, к нам они посадили своих связистов за наше оборудование, но у них сначала ничего не получалось, так как оборудование сложное и пришлось нашим телефонисткам обслуживать не только воинские части, но и учить военных товарищей, как пользоваться оборудованием, причем, нужно добавить, что одна телефонистка имела грудного ребенка, работала не сменяясь четверо суток, бойцы помогали ей качать ребенка.

Как вам известно, в свое время весь народ выехал в Заречье и когда мы, связисты, выехали за реку, то наши девушки оставались и обслуживали воинские части, хотя наша миссия была закончена: с приходом воинской части, наша работа заканчивалась, но поскольку они не справлялись, мы им все время помогали.

Все, что требовало воинское командование, Комитет Обороны мы выполняли очень быстро, отдельные люди у нас работали по 2–3 суток в поле, несмотря ни на какой мороз, особенно трудно было в ноябре месяце, некоторые сильно обморозились, но все-таки работали, мы вовремя исправляли поврежденные от обстрела линии связи, но наш народ, не боясь мороза, вьюги, ночью и днем, стремился быстро все восстановить.

В период окружения Тулы, когда мы имели связь только с Москвой, мы эту связь очень долго держали, частью она шла по железной дороге, а частью по шоссе. Когда железная дорога была занята, здесь связь была потеряна, затем было перерезано Московское шоссе и здесь наши люди проявили большую отвагу, они пробрались в тыл немцам, восстановили связь, несмотря на то, что территория была занята немцами, связь с Москвой мы продолжали иметь. Когда же мы оказались отрезанными от всего мира, то наши люди опять не растерялись: у нас шли высоковольтные провода не по всей железной дороге, а полем, эти провода мы сумели использовать, (они шла на Каганович и Каширу) и таким образом, Тула ни на одну минуту не теряла связи с Москвой.

В это время отважно работали техник Мышатский, техник Легоньков, надсмотрщик Кретов, с ним произошел такой случай, когда нужно было держать связь с Анишино, а эта связь порвалась, он был послан с шофером, до известного участка они ехали, затем Кретов пополз, нашел порчу, исправил, затем сообщил, что видит немцев, залег в снегу и сутки пролежал, затем дошел до одной деревни, забрался в погреб, просидел там трое суток, когда немцы ушли из этой деревни, он опять вернулся и сообщил, что придет, когда будет возможность.

В Лаптеве хорошо связисты работали, они вообще не уходили из районного центра, а партийные и советские организации уходили. Наши связисты все время шли за частями Красной Армии, которые подчас не знали, где лучше обойти, наши связисты подсказывали, за что получили благодарность от командования Армии, так начальник связи Букшин много положил труда для того, чтобы обеспечить связь с Красной Армией.

ГАУ ТО Госархив ТОАНИ, ф. П-3039, оп. 1, д.60

Беседа с тов. Козловым Василием Сергеевичем, Разведчиком

От 20-го июня 1942 г.

Тов. Козлов: Родился в 1926 году, учился в донской школе, школу не закончил (вышел из 6-го класса), сейчас не учусь. Из средней школы я попал в Ремесленное училище, а оттуда в тюрьму за «хорошее поведение» – за карманную кражу, был осужден на 1,5 года, потом освобожден досрочно. Освободили меня 20 июля 1941 года, потом опять начал лазать по карманам, затем пришел к начальнику НКВД и сказал, что хочу помочь, сейчас война, это было в октябре месяце. Начальник НКВД Донского района тов. Смирнов взял меня и дал задание, а немцы в это время уже подошли к Щекино. Я пошел в разведку, в Щекино. Задание было такое: узнать количество, род войск, концентрацию войск, в тоже время произвести агентурную разведку. Когда пошел в разведку в третий раз попал к немцам в Гестапо. Обычно я ходил один, а в третий раз пошел вдвоем на станцию Житово, возвращаясь мы зашли в деревню Владимировку, там оказались немцы, они нас задержали, обыскали, но ничего не нашли, отправили в избу, где были наши дезертиры. Мы сначала сидели, потом решили убежать с одним парнем, но поднялась метель, мы заблудились и вернулись обратно в деревню, однако убежать все-таки решили. Я спрашиваю у хозяйки, где самая близкая деревня, она сказала, что за полтора километра Черемховка, было уже 6 часов вечера, время, когда уже нельзя ходить, всех без документов расстреливали. Я начал уговаривать одного парня, убежавшего с трудового фронта, уговорил, пошли, только зашли за деревню, офицер его заметил и зовет, он поворачивается ко мне и машет рукой. Офицер догадался, что он не один, пришлось мне вернуться. Офицер говорит мне «Изба», привел в дом и начал допрашивать: откуда, куда и т. д. Я отвечаю, что освобожден из тюрьмы. Офицер приказал отвести обратно, где сидели дезертиры. Я опять начал уговаривать одного парня и взрослого мужчину – дезертиров бежать. Когда все заснули мы опят стали выбираться, выбрались и бежали из их расположения. Я дезертиров нарочно пускал на 0,5 км вперед, а сам отставал, когда пришли в расположение наших частей, я пошел в Особый отдел, а моих попутчиков взяли как дезертиров.

Затем я стал ходить в разведку с парнем из нашего Донского района – Тишиным Виктором. Однажды, мы возвращались из разведки, шли и чувствовали, что задание выполнили хорошо, сведения получили хорошие, видим две деревни, которые были на нашем пути ведут бой, но нам нельзя было останавливаться, т. к. разведка была срочная и мы решили уйти в сторону, заходим в одну деревню, а там немецкий патруль и смотрит в ту сторону, где идет бой, я подхожу к офицеру и говорю, что можно ли мне пройти в деревню Черные Грязи, там моя родина, он говорит: «Нихт – там русские». Я знал, что там немцы. Он спрашивает: «Где русские?» Я показал рукой в сторону, откуда мы пришли. Офицер спрашивает, не минирована ли дорога, откуда мы пришли, мы говорим, что нет, а он заявляет, что сейчас попробует это на нас, повезут нас в ту сторону на машине. В это время, как раз оттуда, где были наши, пулеметчик развернул пулемет и начал бить из пулемета, а немцы, в это время, тянули артиллерию по дороге. Затем наши начали стрелять трассирующими пулями, произошел бой, мы снова спрятались за столбы, а затем побежали, встретили своих, нас посадили на машины и отвезли домой..