Ревущая Тьма - Кристофер Руоккио

– Что происходит?! – воскликнул Тор Варро, среагировав быстрее солдат. – Что случилось?

Летучие глаза Кхарна Сагары стремительно выпорхнули из-под навеса. Сам он резко вскочил; имплантаты в груди под золотой мантией заработали. Со скоростью, которой я никак не ожидал от его старого, напичканного механизмами тела, Вечный промчался между столами и выскочил наружу с противоположной стороны павильона. Он знал и видел больше, чем мы, и понимал, что произошло.

– В чем дело?

Мы с Валкой встали и подбежали к повелителю Воргоссоса. Я первым вышел из-под полосатого навеса и увидел все, что смог.

Алый свет лился сквозь прозрачную крышу сада, злобный, словно взгляд разгневанного бога. Он напоминал луч лазерного прицела какого-то гигантского орудия, нацеленного на нас и готового в любой момент выстрелить. Впервые после крушения сьельсинов на Калагахе я почувствовал себя таким ничтожным, словно букашка под башмаком шаловливого ребенка. В небесах как будто рождалась новая звезда. Кровавая, злобная и жестокая, как сама война, и окрашенная в ее цвета. Алее алого.

– Что это? – требовательно спросила Райне Смайт, но не у Сагары, а у вождя сьельсинов. – Какое-то оружие?

– Hutun nesuh? – переспросил князь Араната.

– Оружие? – пролаяла рабыня.

Араната со свитой встали. Вид у них был скорее удивленный и обескураженный, чем сердитый.

– Зачем нам направлять оружие на себя? – произнес Араната. – Это вы. Это ваши фокусы, yukajjimn!

Сьельсины попали в точку. Свет померк, и я понял, что это был не прицел, а зловещий отблеск пламени, что горит ярче любой звезды. Стекло «Демиурга» отразило основную вспышку, защитив нас от ослепляющего болезненного света.

Ядерный взрыв. И кое-что похуже.

Антиматериальное оружие.

Я видел этот чистый свет всего лишь раз, когда Эмиль Борделон с адмиралом Вентом воспользовались таким оружием против нас на Фаросе. Оно было ярче, чем врата рая, и страшнее адской бездны. На этот раз горел корабль сьельсинов. Свет, что сиял ярче всего, что мне доводилось видеть, за одним исключением, проел ледяную шапку «Бахали имнал Акура» с агрессивностью опасной болезни, вызывающей разложение плоти, прошел, как клинок из высшей материи сквозь масло. Материя и антиматерия поглощали друг друга, как змей уроборос – собственный хвост, не оставляя после себя ничего, кроме гигантских дыр и вспышек водородных бомб, достаточно мощных, чтобы вскипятить целые океаны.

Сьельсинский корабль размером с луну был разрушен.

Все это пронеслось перед моими глазами за меньшее время, чем понадобилось, чтобы об этом написать. Считаные секунды. Две, не больше. Кто-то позади меня выругался, я услышал, как шаркают ноги. Второй залп не заставил себя ждать; свет вспыхнул вновь, а за мгновение до вспышки я успел увидеть растущие ядерные грибы в сотнях тысяч миль от себя и подумал: «Как красиво!»

Говорят, что первый в истории взрыв ядерной бомбы почтила своим присутствием сама смерть, что она улыбнулась безгубым ртом и провозгласила свое могущество – достаточное, чтобы уничтожать не только страны, но и целые планеты. Вызвавшие ее маги скулили, заламывали руки и рыдали, осознав, какое зло совершили, но не остановились – ведь во все времена магов заботил лишь вопрос, смогут ли они сделать что-либо; а о том, следовало ли им это делать, они задумывались, лишь когда было уже слишком поздно. Они продавали души за знания, забывая, что именно душа пробуждает в них тягу к знаниям и наполняет жизнь смыслом.

Должно быть, смерть улыбалась и теперь, ведь она наверняка стояла среди нас, невидимая в пестрой компании ксенобитов, демониаков, ведьм и солдат. И меня, растерянного одинокого дьявола, впервые в жизни ни в чем не повинного.

После третьей вспышки сьельсины с воем попадали на землю, ведь они были созданиями ночи и не любили свет.

– Что, во имя Святой Земли, происходит?! – раздался голос Кроссфлейна, но в суматохе я не увидел офицера, когда оглянулся.

– Кто-то напал на корабль сьельсинов. – Воздух содрогнулся от всепроникающего голоса Кхарна Сагары.

Рабыня слишком перепугалась и где-то спряталась, и сьельсины остались без перевода. Араната со свитой продолжали прижиматься к земле от страха перед светом.

Я заслонил глаза от вспышек, другой рукой прикрывая Валку и чувствуя ее тепло.

– Что вы наделали? – прошептала она.

– Это не я! – беззвучно прошипел я. – Я здесь ни при чем.

Но это не мог быть никто иной, кроме нас. Кроме Империи.

Империя пришла сюда.

– Смайт! – набросился я на рыцаря-трибуна, стоявшую у выхода из павильона в трех шагах позади меня. – В чем дело? Что происходит?

Какой бы реакции я не ожидал, результат оказался разочаровывающим. Обернувшись и взглянув трибуну в глаза, я увидел не старого солдата, не имперского рыцаря, не рыцаря-трибуна Третьей когорты Четыреста тридцать седьмого легиона Центавра. Нет. Нет. За броней и помпезной формой была просто Райне. Ее как будто разом лишили всех постов; она стояла разинув рот – голая, смятенная старая женщина перед потопом. Словно соляной столб.

– Не знаю, – только и смогла произнести она.

– Вы не знаете?! – рявкнул Кхарн Сагара одновременно из собственной глотки и динамиков.

Он двинулся на нее с обнаженной грудью, сбросив с плеч золотую накидку. Слоистая, похожая на бумагу плоть на его груди натянулась, пластины заскользили, имплантаты застонали.

– Вы не знаете?!

Словно из ниоткуда появился Кроссфлейн, бросившись между своей подругой и начальницей и Вечным.

– Сэр, остановитесь! – воскликнул он, поднимая фазовый дисраптор. – Повторяю, остановитесь!

Кхарн зарычал, один из его незаметных глаз-дронов выпустил синий луч, отразившийся от щита Кроссфлейна. Повелитель Воргоссоса с ревом схватил сэра Вильгельма за шейную пластину кирасы и швырнул вниз с холма.

Остановившись в считаных дюймах от Смайт, он прогремел:

– Вы не знаете, что сделали? Не лги мне, человек. Чей же это флот, что только что появился из варпа, если не ваш?

– Что? – невольно вырвалось у Валки.

– Это невозможно, – проговорил я, от удивления и паники отказываясь мыслить логически.

Я услышал крики людей и ксенобитов, увидел, как из-за деревьев выдвигаются СОПы. Имперские легионеры и сьельсинские скахари вместе повернулись к ним.

– Отец, остановись! – Рен бросился вперед, оставив остолбеневшую сестру у дерева, и замер в нескольких шагах от Кхарна и Смайт. – Хватит! Мне страшно!

Вечный обернулся к сыну и, кажется, пришел в себя. Сьельсины, не имея способа защитить глаза от рассеянного света, по-прежнему ползали по земле. Языковой барьер мешал им понять, что происходит. Поза Кхарна переменилась, он собрался и успокоился.