Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит

– Я мог бы пойти, сэр.

– Нет-нет. Нет. Вы нам понадобитесь у брода.

– Как скажете.

– Вы не забудете, да? Обязательно пошлете его, да?

Да он сейчас чуть не умоляет его.

– Да, пошлю, – не стал спорить Тим и покинул палатку.

Гарри рывком открыл ящик стола, и ногти его заскребли по грубому дереву, отыскивая фляжку.

Они бок о бок лежали в зарослях травы, и роса насквозь вымочила спины их гимнастерок. Ночь не доносила до их слуха ни шороха, ни звука. На чистом, без единого облачка, небе ярко светили огромные звезды. Впереди серебристый Млечный Путь высвечивал рельефные очертания холмов за Тугелой, создавая впечатление нависшей угрозы.

Саул громко зевнул, а за ним и Шон не удержался. Хотя этой ночью они не сомкнули глаз, причина крылась не в усталости, а в реакции организма на нервное напряжение, перед тем как ринуться в атаку на пушки буров…

– До рассвета часа полтора, – прошептал Саул, и Шон что-то проворчал в ответ.

Что толку считать часы? Без тринадцати минут семь встанет солнце, и британская армия, сосредоточенная у них за спиной, двинется по заросшей бурой травой равнине вперед.

Шон еще раз поднялся на колени и скользнул взглядом по лежащей перед ними местности, не торопясь ощупал глазами берег Тугелы, нашел неясно вырисовывающийся в сотне шагов впереди стальной мост, пересчитал каждый куст на этом берегу – не шевелится ли, не стало ли кустов больше. И только потом удовлетворенно улегся снова.

– Господи, как холодно! – пробормотал лежащий рядом Саул.

– Погоди, скоро будет жарко, – усмехнулся Шон в темноте.

Ясное ночное небо выстудило воздух, и от вчерашнего тепла не осталось и следа. Трава промочила одежду, стальные стволы винтовок неприятно холодили руки. Но на физические неудобства Шон давно уже научился не обращать внимания. Если требовала необходимость, он мог лежать без движения, даже когда на шею садилась муха цеце и вонзала в нежную кожу за ухом свое острое, будто раскаленное, жало. Но когда забрезжил рассвет и настало время двигаться, ему полегчало.

– Все, я пошел, – прошептал Шон.

– Удачи… не забудь к завтраку вернуться.

Такую работу нужно выполнять в одиночку. И эта работа ему очень не нравилась. Они удостоверились в том, что с этой стороны реки врага нет, и теперь, в последнюю минуту, когда бурам уже поздно менять диспозицию, кто-то должен узнать, какими силами они удерживают мост. Парочка пулеметов «максим», установленных, чтобы держать мост под обстрелом, на малой дистанции, или даже заряды взрывчатки, готовой рвануть в любой нужный момент, – все это будет означать, что шансы на успех не только скудные, но вообще нулевые.

Шон закинул винтовку на спину и пополз по траве вперед. Два раза на краткое время останавливался и прислушивался, но следовало торопиться: через час уже совсем рассветет. Он подобрался к мосту и залег в его густой тени, всматриваясь в противоположный берег. Никакого движения. В тусклом свете звезд холмы казались темными спинами китов в море травы. Он ждал пять минут – достаточно долго, чтобы обнаружить шевеление какого-нибудь беспокойного часового, – но нет, ничего.

– Поехали, – громко прошептал он и вдруг испугался.

Он не сразу осознал это чувство, поскольку в жизни испытывал его всего три или четыре раза, но еще никогда его не вызывала столь незначительная причина. Он пригнулся под стальными балочными фермами моста, чувствуя слабость в ногах и странную вязкость в животе. И только тогда ощутил в горле этот привкус, несколько смахивающий на вкус рыбьего жира, смешанного с эманацией чего-то давно уже мертвого и несуществующего, и он не знал, что это такое.

«Я боюсь». Первой реакцией стало удивление, которое быстро сменилось тревогой.

Так вот как это бывает. Он прекрасно знал, что такое бывает и с другими людьми. Не раз он слышал, как они толковали об этом вокруг лагерных костров, помнил слова, за которыми стояли сочувствие и жалость.

Да, напарник привел его обратно в лагерь. Его трясло как в лихорадке, и он плакал навзрыд. Я думал, что он ранен.

«Дэниел, – спросил я, – Дэниел, что случилось?»

«Что-то сломалось, – ответил он, а у самого слезы текут по бороде. – В голове что-то сломалось, треснуло, я это слышал. Тогда я бросил ружье и побежал».

«Он напал на тебя, Дэниел?» – спросил я.

«Нет, парень. Я его даже не видел, просто слышал, как он кормится совсем рядышком в зарослях. А потом вдруг в голове что-то хрясь! И я побежал».