Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Почти рядом с полковником, отступив всего на полшага, идет Володя Толстиков. Глядя на него, не сразу поймешь, ведет ли он пленного офицера или составляет почетный эскорт большому военачальнику. Вид у Володи сейчас важный и недоступный. В душе он, видимо, доволен своей миссией и момент считает чуть ли не историческим. А в общем примерно это так и есть. Не всякому матросу удается брать в плен полковников. Володя Толстиков своими руками опускает занавес над последним актом Второй мировой войны…

Высокого роста, увешанный оружием, он представляет как нельзя более удачный контраст плетущемуся коменданту авиабазы. Толстиков уже довольно хорошо освоился в обстановке. Чхончжин для него, как и для других восточников, оказался хорошей школой. Потому-то здесь, в Вонсане, он действует расторопно, всячески старается показать быстроту и сообразительность. И это ему удается. Быть связным при командире отряда — довольно трудное дело. Нередко приходится бегать и ползать с большим риском для жизни. И с командира глаз не спускай, оберегай его. Судя по награде, которую вскоре получил Толстиков, экзамен он успешно выдержал.

В это время радиоузел передал приказ по гарнизону: всем военнослужащим немедленно явиться на летное поле, сдать присвоенное каждому оружие, оставить в целости и сохранности все имущество и оборудование. Отныне должны выполняться приказы командира высадившегося советского десанта.

Японская военно-воздушная база на полуострове Кальма начала сдаваться в плен. Из казарм, мастерских, из укрытий и из штаба на летное поле потянулись сотни солдат, младших чинов и офицеров. Шли они поодиночке и мелкими группами, нестройно, опустив головы, неся в руках оружие. Дойдя до центра взлетной полосы, они на момент останавливаются у места, обозначенного для сдачи оружия, и бросают в кучу винтовки, автоматы, карабины, шашки и пистолеты. После этого каждый отходит к своему бывшему подразделению. Офицеры стоят в стороне, отдельной группкой, и даже тут, в плену, они строго соблюдают иерархию чинов. Нам сразу бросилось в глаза, как строго соблюдалось чинопочитание в японской армии и какая там большая дистанция между солдатом и офицером. Солдаты не только не могли приблизиться к офицерам, но даже на любой раздающийся окрик тянулись навытяжку и замирали в неподвижности.

А тем временем пленные все идут и идут. Уже почти два часа длится учет и проверка по спискам сдавшихся японских военнослужащих. Первые явившиеся на летное поле устали стоять, да и солнце печет немилосердно. Разрешили им присесть на траву. Сложив ноги калачиком, они расселись огромным табором. Только офицеры продолжают стоять. Отряду сдалось более тысячи двухсот человек из гарнизона воздушной базы. Закончив приемку оружия и учет пленных, наши матросы повели эту колонну в сторону ближайшего военного городка, где они и должны были пока разместиться в казармах под охраной десантников.

Командир японской авиабазы обратился к Леонову и попросил под охраной матросов сопроводить его на дачу. Пришлось согласиться на эту просьбу. Нельзя было допустить какую-либо провокацию. Да и насолил он корейцам, видимо, немало, потому и боится, думали мы, оставаться с глазу на глаз с горожанами.

Отправив пленных, разведчики осмотрели штабные помещения, взяли под охрану имущество и документы. Побывали в мастерских, в ангарах, в капонирах, где укрывались самолеты. Японская воздушная база перестала существовать.

VII

В городе обстановка все еще неопределенная. Десанту удалось оттеснить противника с центральных улиц, занять район учреждений и контор, пройти кварталы крупных жилых домов и особняков, в которых проживала японская знать. Под контролем десанта оказались полицейское управление, здание жандармерии, почта, телеграф, радиостанция, железнодорожный узел. Одна рота вышла на северо-западную окраину города, оставив позади себя штаб военно-морской базы. Японцы отошли на городские окраины, остановились в воинских городках. Сидят они и на береговых укреплениях.

Командование гарнизона в это время продолжает «жевать резину» и акта о сдаче не подписывает. Они, как мы полагаем, знают, что авиабаза нами занята и теперь на аэродроме хозяйничают десантники, но все еще надеются на какое-то чудо.

Около пяти часов вечера вблизи железнодорожной станции, где закрепились около двух рот десантников, вдруг послышался нарастающий шум, стало заметно, как там быстро забегали множество людей. Вскоре оттуда донесли, что несколько сот японцев пытаются пробиться на станцию и захватить железнодорожные эшелоны. Подполковник Козлов немедленно направил на помощь отряд десантников из своего резерва. Командиру сводной группы на станции приказано ни в коем случае не допускать японцев к эшелонам, пригрозить применением оружия. Стволы орудий на кораблях зашевелились, поворачиваясь в направлении железнодорожной станции, комендоры застыли в ожидании команды об открытии огня. Около трехсот десантников, встав в полный рост, с автоматами наперевес, цепью стали сближаться с японцами и охватывать их кольцом. Положение стало критическим.

И опять нервы у неприятеля не выдержали — вражеские солдаты остановились в растерянности. Потоптавшись несколько минут, они стали складывать оружие. Попытка захватить железнодорожную станцию им не удалась. Почти восемьсот солдат и офицеров сдались десанту.

Тут же, на станции, были допрошены офицеры из этой группы. Перед нами оказалась большая часть стрелкового батальона. По наущению и при подстрекательстве нескольких фанатично настроенных офицеров, которые запугивали солдат ужасами расправы большевиков, японцы решили избежать плена, попытаться захватить стоящие на путях эшелоны и на них вырваться из Вонсана, проскочить в южную часть страны и оттуда морем перебраться на родину. Они считали, что, пока приказ о капитуляции не подписан, у них есть право на самочинные действия. Все их надежды были на внезапность и на численное превосходство, перед которым русские не устоят. В случае успеха этого прорыва за ними должны были проскочить на юг и остальные крупные части гарнизона. Лишь прислугу береговых и зенитных батарей предполагалось бросить на произвол судьбы.

Так была сорвана последняя попытка японцев избежать капитуляции. Твердость и выдержка десанта заставили японское командование отступить.

В восемнадцать часов двадцать второго августа Хори и Тадо заявили, что доставленная офицером связи радиограмма разрешает им капитуляцию советским войскам. Тут же в кают-компании эскортного корабля они подписали приказ и акт о капитуляции гарнизона.

Несколько позднее стало очевидным, что командование базы затягивало переговоры неспроста. Выяснилось, что расположенная за городом радиостанция еще вечером двадцать первого связалась со своим высшим штабом и тогда же получила задание пока затягивать переговоры, вести двойную игру. Вдруг нервы у нашего малочисленного десанта не выдержат и он повернет назад к своим берегам. Тогда можно избежать плена и сдачи оружия. Но этим надеждам не было суждено сбыться.

С этого момента обстановка в городе резко изменилась. Японские солдаты и офицеры стали утрачивать строгую воинскую организацию, привычный регламентированный порядок жизни нарушился. Гарнизон массовым порядком начал сдаваться в плен. Кроме двух тысяч человек, сдавшихся днем на аэродроме и к вечеру — на железнодорожной станции, до конца дня сложило оружие еще около полутора тысяч солдат и более двухсот офицеров.