Медленные челюсти демократии - Максим Кантор

Недвусмысленным образом сама этимология слова «хомяк» указывает на преемственную связь данного существа с его менее развитыми предками. Так, легко вычленяемый корень «хом» есть не что иное, как видоизмененное «хомо» (ср. в английском, французском, немецком чередование homo-ham — от существительного «hamser»). То есть не будет преувеличением сказать, что хомяк есть высшая по отношению к человеку ступень развития, и, взяв все лучшее, что было в человеке, хомяк шагнул вперед к подлинной цивилизации.

Так, от варварства коммунистов к цивилизации хомяков — рассматривают ученые эволюционный процесс живых организмов на нашей планете.

Отныне хомяк таков, каким его знает весь мир, — и при всех своих неоспоримых достоинствах, имеет лишь одну (простительную!) слабость. Хомякам нравится представлять себя медведями. В своих мечтах хомяки видят себя рослыми и косматыми, стремительными и неустрашимыми. Лидер общества (таким, как правило, становится хомяк с наиболее развитыми защечными мешками, но малорослый) в глазах рядовых хомяков — силен и могуч как медведь, и хомячьи художники стараются на портретах придать главному хомяку черты медведя.

За исключением этой извинительной детали, хомячья цивилизация представляет собой гордость и украшение вселенной, венец развития природы.

В отличие от своих ближайших соседей — сусликов, обитающих в степи и ведущих традиционный полевой образ жизни, хомяк наделен стремлением к комфорту, фантазией и волей. Так, хомяческая цивилизация добровольно отказалась от жизни в полях и освоила клетку, и отныне хомяк считает именно клетку наиболее адекватным местом обитания. Достойная, комфортная жизнь — это жизнь в клетке, а не в чистом поле, где особь делается игрушкой неразумных стихий. Отдельные хомяки, которые по-прежнему ведут традиционно полевой образ жизни, представляются цивилизованным хомякам — варварами. Хомяки цивилизованные взывают к неразвитому сознанию своих сородичей, но — будем объективны — день ото дня пропасть между цивилизацией и варварством все увеличивается. Тот момент, когда условием прорыва в цивилизацию стало обитание в клетке — рассматривается хомяческими идеологами как поворотный и определяющий. Идти вместе со степняками в поле? Поддаться утопическим проектам людей? Выбрать разумную и здравую клетку как нелегкий, но необходимый этап развития? Клетка или поле? — вот вызов истории, брошенный хомякам. Когда история поставила хомяка перед необходимостью выбора, он целеустремленно выбрал клетку — и двинулся по пути прогресса. Клетка есть радикальное решение судьбы, клетка есть путь хомяка, это тот судьбоносный выбор, что положил границу между цивилизацией и варварством.

Племена и народности, которые не пользуются клеткой в принципе, в глазах хомяков являются дикими. Живущие в горах мыши, обитающие в пустынях тушканчики, роющие норы кроты — это существа принципиально низшего уровня организации.

Хомяк предан своей клетке, и даже если обстоятельства вынуждают его покинуть свою клетку, он постоянно стремится назад. По мере развития хомячьей цивилизации изменялась и среда обитания, иными словами менялись и виды клетки.

Далеко ушло то время, когда хомяки жили в общих коммунальных клетках, пользовались одной кормушкой. Теперь практически каждый хомяк пользуется отдельной клеткой, и чем выше социальный статус хомяка, тем просторнее его клетка. Норма, обеспечивающая достойный личный комфорт — это минимум сорок квадратных сантиметров на одну взрослую особь, и хомяк за свои кровные сантиметры готов отдать жизнь. Площадь клетки практически эквивалентна размерам внутренней свободы хомяка. Лидеры хомяческого общества имеют трех- и пятикомнатные клетки, а некоторые особо заслуженные хомяки имеют несколько клеток и переезжают из одной в другую в зависимости от настроения.

Необходимо отметить принципиальную полемику, ведущуюся на протяжении веков между сторонниками жизни в клетке — и сторонниками жизни в поле. Если «клеточники» по праву именуют себя защитниками цивилизации, то защитники архаики получили прозвище «полянофилов». Спор между ними не утратил актуальности до сегодняшнего дня, хотя историческая победа «клеточников» уже очевидна.

Тем не менее иные молодые хомячки встают на путь «полянофильства». Они сетуют на некоторую ограниченность пространства клетки, на ее прутья. Им кажется, что свобода хомяка страдает от размеров клетки, клетка (по их словам) лимитирует их подвижность, задает границы, которые нарушить нельзя. «Даешь клетку без границ!» — многие молодые хомячки выкрикивают этот дерзкий лозунг, дразня более зрелых хомяков. Наиболее радикальные хомячки даже грозятся уйти обратно в поля, повторяя неразумный путь развития своих предков, которые жили на природе, устраивая небольшие хомячьи хозяйства. Хомячки-ретрограды, адепты натурального пути развития, «полянофилы» отрицают поступательный характер цивилизации — и сеют смуту в юных умах. Они пошли даже на то, чтобы собрать отряды юных, необразованных хомячков — для борьбы с экспансией «клеточников». Юного «полянофила» легко узнать — он бреет свою рыжую шерстку под ноль, и красит шкурку в черный цвет. Разумеется, подобный протест против цивилизации просто нелеп.

Умудренные хомяки разъясняют в таких случаях юнцам, что цивилизация — это, по сути, определенные ограничения, это свод законов и правил. Не одни только удовольствия, но и некоторую стесненность испытывает хомяк, выбравший цивилизационный путь развития. Иначе нельзя, говорят идеологи хомячества, нам требуется забыть о поле, о неразумной хомячьей вольнице. Повернуть историю вспять к полям — невозможно.

Отныне, говорят хомяки-идеологи, мы подчиняемся нравственному закону, который обязывает нас следовать трудным путем цивилизации — то есть ходить от стенки к стенке и топать прямиком к кормушке. Да, есть известные неудобства в прутьях решетки. Да, есть определенная тоска по полям. Но, вдумаемся, что следует предпочесть: жизнь обеспеченную и охраняемую порядком — или дикую и никем не защищенную? Цивилизация — это клетка, но это и кормушка. Если мы подчинимся разумному нравственному закону, то цивилизация нас отблагодарит, и наша кормушка всегда будет полна.

Действительно, наиважнейшей особенностью клетки является корм, который появляется в клетке утром и вечером — причем корм появляется сам собой, по некоему еще не до конца изученному закону устройства клетки. Сколько бы хомяк ни съел за день, наутро его кормушка снова полна. Этот самовоспроизводящийся корм сами хомяки называют «природным ресурсом» и относятся к природному ресурсу клетки с благоговейным почтением.

Хомяческое общество в целом можно назвать секуляризованным, рациональные факторы хомяк ставит выше метафизических основ бытия. Хомяк по натуре своей — позитивист.

Однако элемент иррационального несомненно присутствует в хомячьей жизни. Позитивизм не исключает трансцендентальности: так, основой хомячьей метафизики является именно материальный фактор. Базовый вопрос бытия хомяка — это наличие природного ресурса в его клетке. Зададимся вопросом, спрашивает ученый хомяк себя и свою аудиторию, что есть данный нам в ощущениях природный ресурс? Да, это — так называемая еда, то есть натуральный продукт. Однако данный продукт, будучи принятым вовнутрь, становится фактом морального становления особи, выживания особи в качестве мыслящего субъекта. Ergo: потребление ресурса суть преобразование материального в духовное. Налицо трансформация варварства в цивилизацию, явленная нам в виде переваренной пищи. Пойдем дальше и спросим себя: каковы запасы этого природного ресурса? Не следует ли нам измерять наши духовные возможности исходя из объемов данного нам в ощущениях природного ресурса? Кем данный ресурс дается, за что, на каких основаниях, вечен ли он? Насущная дневная норма, поглощаемая хомяком, — дается ли она по чьему-то произволу или сама собой? Заслуженно ли хомяк получает ежедневный природный ресурс? Может ли он неожиданно лишиться этого волшебного дара? Нужна ли хомяку клетка без природного ресурса? Это вопросы, описывающие онтологию бытия хомяка, — они же закономерно ведут нас и к гносеологии.