Шахта - Михаил Балбачан

– А к-кто его, с-собственно, спрашивает? А? Вы к-кто такой? О, ч-черт! Това-арищ за-ам-министра? Доб-брый вечер. Нет, не мож-жет этого быть! Вы меня пом-мните? Я – Пищ-щиков. Присаживайтесь. Мурочка, принеси товарищу зам-м… А они гов-ворили, что вы куда-то пропали, а в-вот же вы…

– Что за бардак у тебя, Пищиков? Ты знаешь, что творится на твоей шахте? Что этот твой … Жулебин там вытворяет, пока ты тут пьянствуешь?

– Жулеб-бин? Точно, выт-творяет! А я ч-что говорил! Доп-прыгался, значит? Теперь-то он у меня поп-пля-шет!

– Правильно, товарищ замминистра, гнать надо этого Жулебина! Поганой метлой! Под суд его! – загомонили со всех сторон нетрезвые голоса. Слепко узнал среди гостей тех самых чиновников, которые встречали его ночью. Ситуация стремительно усугублялась. Пищиков, между прочим, просто-таки сиял от счастья.

– Пищиков, немедленно приведи себя в порядок и спускайся! Я в машине! Жду пять минут, потом можешь пенять на себя!

– Есть, пять минут! Айн момент! – восторженно вскричал начальник шахты и ринулся в глубь квартиры. Оттуда раздался женский визг. Слепко пробкой вылетел на улицу, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул влажный утренний воздух, плюхнулся на неостывшее еще сиденье заляпанного грязью «козла» и нахохлился. «Все они тут – дерьмо, на дерьме сидят и дерьмом погоняют», – решил он.

Минут через десять из подъезда выпорхнул начальник шахты в свежей рубашке, приличном костюме, низко нахлобученной шляпе и с пухлым портфелем под мышкой. Предупредительно извернувшись, он уселся между Слепко и белобрысым маркшейдером. Последний неохотно кивнул, а Жулебин, сидевший теперь спереди, даже не обернулся.

– Куда ехать? – спросил шофер.

– На шахту, куда? – буркнул Слепко.

– Гони, Васька, на шахту, – продублировал Пищиков.

Ехали молча. Пищиков пытался завязать светскую беседу, но после бессонной ночи и всех треволнений Евгений Семенович не мог вынести запаха водочного перегара. Брезгливо отвернувшись, он прикрыл глаза и размечтался о хорошей кружке крепкого кофе. Нестерпимо горячего, черного, как смола, с пеночкой, а кружка чтобы – простая, фаянсовая. Да, город изменился мало, а за городом нового было еще меньше. Только решетчатые конструкции высоковольтки победно выстроились вдоль шоссе. «Небось та самая ЛЭП-10, черт бы ее подрал».

Приехали. По-прежнему ни на кого не глядя, он, стараясь не запачкаться, вылез из машины и поднялся на второй этаж административного корпуса.

– Э-э, товарищ зам-меститель м-мин-нистра, поп-прошу ко мне в к-кабинет. У меня все м-материальчики подготовлены нас-счет жулебинских безоб-бразий, – заикаясь зачастил, завертелся угрем Пищиков. – Наруш-шение всех инструк-кций! Карьер какой-то из шахты сделал! Изурод-довал! Перер-расход электроэн-нергии такой, ч-что…

– Что ты несешь, Пищиков, какой еще карьер?

– Я вам сам все объясню… – забубнил сзади неугомонный Жулебин.

– Отвечай, Пищиков.

– Ну, т-то есть как, прич-чем? Зас-сунул в к-квер шлаг вместо норм-мальной от-ткатки карьерные т-транспор-теры! И в ствол эт-тот, фаш-шистский! Они же, гады, труд наших сов-ветских граждан исп-пользовали, наст-тоящий концлагерь т-тут был, а эт-тот, с позволения с-сказать, инженер, при попустит-тельстве бывшего уп-правляющ-щего т-трестом Мельника…

– Стой! Ничего не понимаю! Мельник, выходит, в курсе был? Поддерживал?

– Какое это т-теперь имеет знач-чение? Может, нав-врал ему Жулеб-бин с три короб-ба…

– Заткни хайло, мразь! – заорал главный инженер и слепо двинулся на начальника шахты.

– Вот! Сами видите, что вытворяет! При вас прямо! Я ж т-теперь в шахту спускаться боюсь, как бы бандиты эти не прист-тукнули! Нет, вы только поглядите на него! – верещал высоким надтреснутым голосом Пищиков, спрятавшись за спину Слепко. Он даже заикаться почти перестал.

– Товарищ Жулебин! Возьми себя в руки! Так ты никому ничего не докажешь! – что-то такое зазвучало вдруг в голосе замминистра, что озверевший мужик, обмяк и уронил руки.

– Ну т-так, ко м-мне в кабинет прош-шу…

– Нет, Пищиков, чем пьянствовать да матерьяльчики собирать, ты должен был сам решить все проблемы. Ответственность за положение дел на шахте лежит лично на тебе, с тебя, значит, и спросим. А сейчас, мой тебе совет, прими холодный душ, чайку крепкого попей. Разит от тебя до невозможности, так, что разговаривать с тобой я не в состоянии.

Начальник шахты, опав, как проколотый пузырь, удалился. Между тем многое еще требовало прояснения.

– Товарищ замминистра, делайте со мной что хотите, но я должен…

– Ну ладно, раз должен – давай. Во-первых, про наклонный ствол. Я так понял, ты тут хозяйственным способом капитальную реконструкцию затеял? Мельник, значит, поддерживал?

– Умер Мельник.

– Ну показывай, чего там у тебя.

В кабинетике теснилось около десятка взъерошенных молодых людей. Тут явно шла бурная дискуссия. Пахло кофе.

Оказалось, Жулебин долго ломал голову, зачем фрицам понадобилось строить тот ствол, а когда догадался, догадка эта перевернула всю его жизнь. При поддержке прежнего управляющего трестом он, несмотря на ожесточенное сопротивление Пищикова, здорово усовершенствовал, а вместе с тем и упростил схему подземных работ. Сделать удалось немало. Откаточный квершлаг на первом горизонте расширили, вместо четырех лав оставили пока две, но поставили туда самые современные комбайны, причем сразу по два на каждую лаву. На шахте постоянно дежурили представители харьковского завода, наблюдавшие за работой своих изделий. Для них это были эксплуатационные испытания. Пришлось, правда, резко увеличить количество крепильщиков.

– Можно хоть четыре комбайна в лаву засунуть! – прозвучал чей-то басок из-под локтя Евгения Семеновича. – Только крепеж мешает.

С приходом нового управляющего враги Жулебина получили полную поддержку. Но возвращать все на круги своя было уже поздно. Пока у Жулебина шло перевыполнение, ему гадить – гадили, но особо не трогали. Зато срыв квартального плана из-за временной остановки реконструируемой лавы был представлен министерству как полный развал работы.

– Ты где транспортеры-то такие достал? Про комбайны я уже сам догадался, – почти тепло спросил Евгений Семенович.

– Мир не без добрых людей.

– Это все, конечно, здорово, но – как же река?

– Зажали они нас, настоящую блокаду устроили. Уже два года болта ржавого не дают, воровать приходится. Бывает, кто-то из соседей и добром помогает. Это уж как получится.

– У нас рабочих – половина от потребного количества!

– Учти, Жулебин, если что всплывет, я тебя отмазывать не буду. Кстати, товарищи, у вас тут так вкусно кофеем пахнет, не могли бы вы и мне чашечку соорудить? Покрепче. А то голова уже не варит.

– Сейчас! Минуточку! – одна из девушек выскочила за дверь.