Азиатская Европа - Мурад Аджи

В идеологической войне католики побеждали не силой, а словом, вниманием и заботой. На идее католичества взрастала Англиканская церковь, теологически связанная с Римом, будущая его соперница. Говоря о мире, дружбе, монахи-бенедиктинцы склоняли собратьев-тюрков к христианству, а значит, к признанию власти папы. Пусть формальному. По крайней мере, не отрицанию ее. Церковь находила лучшие слова, самые правильные и задушевные, в них звучал призыв к согласию и братству. Ее речи лились сладкой, чуть хмелящей рекой.

В условиях всеобщей вражды, которая охватила поместья джентльменов, слова о мире звучали особенно привлекательно. Все было учтено до мелочей.

И название орден монахам подходило, по-тюркски это «данный сверху». Мол, от Бога мы, братья, пришли с миром к вам. У тюрков отношение к друзьям и братьям всегда было открытым. Так случилось и на этот раз.

«Слуга слуг Божьих» (Servus servorum Dei) с помощью монахов превращался в «величайшего из слуг Божьих», а это уже совсем другой смысл. Средневековая латынь позволяла находить и объяснять новые значения иных слов и выражений папы…

Создав монашеские ордена, Римская церковь получила преданных до фанатизма «солдат», тихих покорителей Европы, они редко убивали, чаще травили. И никогда не повышали голос. Ворота городов и двери домов открывались перед ними сами. Ловцы человеческих душ, они мастерски освоили ремесло ловли… Нигде, ни в одной Церкви подобного не знали, монахи там играли совсем иную роль… Тихо наступал на Западе рассвет христианства. Как свет после затмения. Новое солнце озаряло мрак.

Католики творчески перерабатывали обряды кипчаков. Скажем, ритуальное пение, чуть изменив, назвали «григорианским», в честь папы Григория, который ввел его в христианский обряд. Тюркская та традиция или нет? Вопрос не для спора. В I веке царь Канишка знакомил с нею Восток, а еще раньше это делали его предшественники.

Христиане взяли приемы музыкальной записи — «крюки» (по-тюркски «кёрк» — «образ, изображение»), их потом переделали в ноты. Молитвенные распевы — акафисты, ирмосы, кондаки — были языком религии кипчаков, католики добавили к ним европейские нотки, иначе говоря, осовременили их. И получилось то, что требовалось. Очень похожее, но не то!.. Европа брала свое, ей причитающееся.

Под церковное пение голыми руками побеждали кипчаков-европейцев. Побеждали без боя и атак. Словами. Число христиан росло. Однако главным было, конечно, не это.

Католичество достойно демонстрировало себя. Смолкли междоусобицы, мир пришел в Западную Европу, признавшую власть Римской церкви. Папа Григорий покорял души людей без остатка, то был умнейший человек эпохи, на которого работали величайшие умы. В его свите состояли египтяне, кипчаки, сами римляне, они делали очень трудное и важное дело — утверждали мир, создавали веру, которая рукою Рима собирала народы в единую христианскую семью.

Сила католичества изначально была в интеллекте, в знании, в умении говорить и обещать, давать надежду. В том заслуга императора Феодосия, который с первых дней дал Западу то, что отсутствовало в Греческой церкви, — идею «невоенной войны». Самую до сих пор лучшую схему покорения мира. Через союзничество. Через католичество!

Связь между «вчера» и «сегодня» в Римской церкви не прерывалась, что тоже в традиции Алтая. Там хорошо знают всю историю, правда, не говорят о ней целиком. Знают, например, о том, что епископ Дионисий Экзигет, «тюркский аббат», написал «Апостольские правила» — устав, по которому живет Римская церковь, collectio Dionysiana. Знают и то, что он составил для католиков календарь, тот самый, на котором ныне XXI век, его ввели в 532 году, во времена папства Бонифация II, тоже чистокровного кипчака по происхождению и мыслям.

Второе имя Дионисия — Exiguus (Экзигет) переводят с латыни как «Малый», что передает смысл прозвища, но это не совсем точно. Если обратиться к тюркскому языку, то тайна имени открывается во всей его полноте. Буквальный перевод «должен уменьшиться» (окончание «-us» появилось позднее). Второй вариант имени Экзигет на древнетюркском языке означает «сильно (основательно) уменьшайся». В этом слове прочитывается история человека и веры. Помогая католикам, тюрки шли на смиренческий подвиг. Они приносили себя и свои знания на алтарь Католической церкви, понимая слово «католик» именно как «союзник».

В Европе при папе Григории время отмеряли со дня основания Рима. Тюрки же поменяли и это.

В том календаре была одна примечательная деталь, выдававшая познания автором обычаев Востока. Время в нем отсчитывали по алтайской традиции, то есть не со дня рождения Христа, как принято ныне думать, а со дня воплощения в нем святости. Это не одно и то же. Воплощение свершается до восьмилетнего возраста ребенка (среди детей северные буддисты, например, ищут будущего будду).

В северном буддизме высшие духовные иерархи считаются воплощением мифологических бодхисатв. Это существа, стремящиеся к просветлению, принявшие решение быть буддой, то есть человеком, достигшим наивысшего предела духовного развития.

…На благо католической идее работал и другой кипчак — историк Иордан, в 551 году написавший книгу «Гетика», где рассказал о народах новой Европы, к сожалению, многое там написано в угоду Церкви — слишком нелогично. Но… эта человеческая слабость придала сияние автору. Время было такое: кипчаки открывали Христа, их христианство открывало власть над народами, поэтому искажения — знак той эпохи. Все зависело от искренности и старания.

Скажем, лангобарды, став итальянцами, в душе презирали римлян. Показателен их «Свод законов» 643 года, текст сообщает, что коренных римлян они по-прежнему считают своими рабами. И тем не менее они признали христианство, стали католиками, признали римское право, но только подчиненным тюркским адатам. Такие они. В том и состояла немыслимая коллизия Средневековья — столкновение культур, ибо «гордость не умеет прятаться», сказал великий Бэкон.

И она не пряталась. Тюркский дух жил, за католичество он стоял насмерть.

«Религия второго сорта для простонародья»

Успехи Римской церкви, подобно лунному свету, не давали тепла и ничему не учили остальных христиан. Институт религии развивался лишь в Западной Европе. Греческая церковь, господствовавшая в христианском мире, господствовала скорее по инерции, заданной Константином. Жила, не подозревая, что из наслаждений рождается печаль. Византию влекли имперские заботы, она мечтала христианизировать Иран и весь Ближний Восток, чтобы утвердить там себя.

Что-то из намеченного плана ей удавалось.

Она, увлеченная колонизаторством, не заметила, как затупился ее меч, как рычаги политики стали ускользать. Сытые пальцы быстро слабеют… Рим подчинял себе Западную Европу, Иран успешно отражал атаки Византии, а у греков не находилось сил повлиять на эти нежелательные им события. Они, увлеченные насущными заботами дня, выдыхались. Шаткость положения мирового христианского лидера ощущалась во всем.

Беда состояла в том, что, начав колонизацию Ближнего Востока, он не просчитал последствий. Словно муха, попал в мед. Бросился в политику с закрытыми глазами. Достигая цели, не достигал результата.