Славянская Европа V-VIII веков - Сергей Алексеев

Разгром авар в Далмации привел к их бегству и из других областей ниже по Дунаю.[1355] Местные славяне — пока не очень многочисленные — освободились от аварского владычества. Ираклий воспользовался обстановкой. Византийский наместник вновь появился на самой границе каганата, в давно разоренном аварами Сингидуне. Местные славяне называли этот город Белградом. Отстроенный, он стал важным центром общения ромеев и славян.[1356] В то же время район Сирмия так и остался — еще на десятилетия — под контролем авар. Здесь они расселили так называемых сирмисиан — пленников, уведенных в первые десятилетия VII в. из ромейских провинций.[1357]

Чтобы прикрыть здешнюю границу должным образом, у Ираклия сил все-таки не хватало. Поэтому он ухватился за возможность использовать сербов, двинувшихся на юг по следам хорватов. Вести о возможности осесть на разоренных Балканах вновь, как и в конце VI в., привлекали северных славян. Вместе с хорватами или сербами пришли на юг, например, и силезские лупоглавы, и какая-то группа лучан.[1358]

Сербское переселенческое предание дошло только в законченно «княжеской» версии, но в двух вариантах. Первый, Х в., сообщает Константин. Второй, довольно похожий, передает «Летопись попа Дуклянина». Дуклянин, впрочем, добавляет сюда в качестве персонажа готского короля Тотилу и довольно умело вплетает хорватское сказание о битве при Темплане. Тем самым он сливает предание о приходе сербов с воспоминаниями об аваро-славянском нашествии начала VII в.[1359]

Общий момент обеих версий — исход с севера. После смерти сербского князя (у Дуклянина «король Сенубальд» — Всеволод?) у него осталось двое сыновей.[1360] Они разделили народ поровну. Старший (Брус у Дуклянина) остался править княжеством отца. Младший (у Константина — «архонт Серб», у Дуклянина — Остроил) отправился искать новые земли. Дальше версии расходятся диаметрально. Более поздняя, соединяя разнородные предания, рисует нашествие и войну с ромеями, решившуюся битвой при Темплане. Более ранней следует и более доверять.

Согласно ей, князь переселенцев «попросил убежища у Ираклия». Ираклий сначала пожелал с помощью сербов укрепить оборону Македонии и предоставил им земли в окрестностях Фессалоники. С сербами предание связывало название города Сервии к юго-западу от Фессалоники.[1361] Однако в Македонии сербы не задержались — надо думать, столкнувшись с враждебностью уже расселившихся здесь дреговичей. Отдельные группы сербов, впрочем, остались, и отсюда (судя по местным названиям) проникали дальше на юг.[1362] Большинство же с разрешения Ираклия отправилось в «свои места». Однако при переправе близ Сингидуна сербов охватило «раскаяние» — явно вызванное нежеланием пробиваться вместе с семьями через занятые еще аварами земли. В пределы Империи они пришли через территорию союзных хорватов. Дальнейшие передвижения происходили при содействии имперских чиновников. Обратный путь Ираклий мог определить с умыслом.

Через наместника Сингидуна сербы вновь обратились к Ираклию с просьбой предоставить другую землю. Ираклий, понимая и неизбежность ввиду своей слабости, и возможные выгоды такого решения, предоставил им разоренные аварами «безлюдные» пространства диоцеза Дакия — от Дуная до самой Адриатики. Эти земли сербы могли спокойно заселять в течение нескольких десятилетий, не вступая в конфликты с Империей. К тому же не были они и столь уж безлюдными. Здесь жили и славяне (как минимум, мораване к востоку от Сингидуна, лендзяне в Далмации к югу от Салоны, какие-то племена в Превалитании), и остатки романцев. Объединение их под своей властью потребовало от сербских князей еще сколько-то времени и сил, не мешая в то же время прикрывать рубежи Империи и сам Сингидун от авар.

Итак, сербы расселились на огромном пространстве от придунайских земель вокруг Сингидуна[1363] до Адриатического побережья бывших провинций Превалитания и Новый Эпир. Устройство сербского племенного союза было более четким, чем у хорватов. Отдельные «роды»-племена образовали собственные жупы во главе с жупанами, подчинявшимися сербскому князю. Тем не менее в этой четкости присутствовал и очевидный залог хрупкости — власть жупанов в пределах жупы не ограничивалась ничем, и автономия жуп оказалась гораздо больше, чем в Хорватии. Особенно это касалось отделенных горами областей Приморья. Там возникли племенные жупы требинцев, конавличей (обе между Котором и Рагузой), захлумов (захумцев, от Рагузы до реки Неретвы), неретвлян (в Х в. три жупы между реками Неретвой и Цетиной). Они фактически были самостоятельны, хотя и входили в VII–VIII вв. в сербский племенной союз.[1364]