Домик в Оллингтоне - Энтони Троллоп

– Да, совсем. Вы знаете, молодой человек должен от времени до времени иметь перемены.

– Куда же вы уезжаете, Джон?

– Я еще и сам не знаю.

– Говорите мне правду, Джон, вы намерены жениться? Вы намерены… жениться на… на той, которую бросил Кросби? Я требую от вас немедленного ответа. Вы на ней хотите жениться?

Джонни заранее решил не сердиться на Амелию, что бы она ни сказала, но когда она сделала такой вопрос насчет «той, которую бросил Кросби», он находил весьма трудным удержаться от гнева.

– Я намерен говорить с вами о нас одних, и больше ни о ком, – отвечал Джонни.

– Это вовсе не ответ на мой вопрос. Вы не имеете права поступать таким образом со всякой девушкой, о, Джон!

И Амелия посмотрела на него, как будто не зная, броситься ли на него и осыпать его поцелуями или налететь на него и вырвать ему клок волос.

– Я знаю, что я вел себя не так, как бы следовало, – сказал Джонни.

– О, Джон! – повторила Амелия, покачав головой. – Значит, вы хотите сказать мне, что женитесь на ней?

– Ничего подобного я не хочу сказать. Я только и хочу сказать, что намерен выехать из Буртон-Кресцента.

– Джон Имс, подумали ли вы, что делаете! Отвечайте мне: получала ли я обещание от вас, положительное обещание, неоднократно, или нет?

– Я ничего не знаю насчет положительного обещания…

– Прекрасно! Я считала вас за джентльмена, который не откажется от своего слова. Я так думала. Я никогда не думала, что вы поставите одну молодую особу в необходимость представить письмо к ней, как доказательство, что она требует одного только права! Вы этого не знаете! И это после всего, что было между нами! Джон Имс!

И Джонни снова показалось, как будто она хотела налететь на него.

– Я знаю, что вел себя нехорошо. Что же еще больше могу я сказать?

– Что еще больше вы можете сказать? О, Джон! И вы предлагаете мне этот вопрос! Если бы вы были благородный человек, вы бы нашли что сказать. Но должно быть, вы все, частные секретари, преданы обману. Я презираю вас, да, положительно презираю.

– Это, однако, нисколько не мешает нам пожать руку друг другу и расстаться навсегда. Кажется, это будет самое лучшее. Конечно, неприятно переносить презрение, но иногда без этого не обойтись.

И Джонни протянул свою руку.

– Неужели же этим и должно все кончиться?

– Да, я так полагаю. Ведь сами же вы говорите, что презираете меня?

– Вы не должны упрекать бедную девушку за резкое слово, – особенно когда она страдает, как страдаю я!.. Если бы вы только подумали об этом, подумали о том, чего я ожидала!

Амелия заплакала и, казалось, хотела упасть в объятия Джонни.

– Лучше высказать правду, не так ли? – спросил Джонни.

– Но тут вовсе нет правды.

– Напротив, совершеннейшая правда. Я ничего не мог сделать, я погубил бы и себя, и вас, и мы оба были бы несчастны.

– Я была бы счастлива, очень счастлива.

В этот момент слезы бедной девушки были непритворны и слова ее – безыскусственны.

– Этого не может быть, Амелия. Итак, мы простимся?

– Прощайте, – сказала Амелия и, говоря, склонилась к Джонни.

– Я надеюсь, вы будете счастливы с другим, – сказал Джонни и потом, обвив рукой ее талию, поцеловал ее, – чего, конечно, ему бы не следовало делать.

Когда кончилось свидание, Джонни вышел прогуляться и во время прогулки через скверы – Вобсон-сквэр, Россель-сквэр и Бедфорд-сквэр – к самому сердцу Лондона чувствовал в своем собственном сердце восторг, торжество. Наконец он выпутался из затруднительного положения и теперь готов был смело предложить любовь свою Лили.

По прибытии Джонни Имса в дом графа Дегеста его встретила леди Джулия.

– Любезный мистер Имс! Не могу выразить вам, как я рада вас видеть.

После этого она всегда называла его Джоном и во все время его отпуска обращалась с ним необыкновенно ласково. Нет никакого сомнения, что такое расположение к Джонни со стороны леди Джулии образовалось вследствие его подвига с быком, – нельзя также сомневаться и в том, что чувство это было следствием надежды, что молодой человек будет мужем Лили Дель, но я, с своей стороны, полагаю, что нанесенные Кросби побои были самой могущественной причиной этого расположения и любви. Особы, – особливо скромные и рассудительные старые особы, как леди Джулия Дегест, – всегда держатся мирных теорий и ненавидят всякого рода насилие. Леди Джулия непременно осудила бы того, кто осмелился бы посоветовать Имсу сделать нападение на Кросби, несмотря на то, подвиги храбрости всегда бывают дороги для женского сердца, и женщина, как бы она ни была стара и рассудительна, понимает и оценивает всю справедливость, которая может быть оказана посредством хорошей потасовки. Леди Джулия, если бы ее вызвали на разговор об этом предмете раньше, без всякого сомнения, сказала бы Имсу, что он сделает важный проступок, поколотив мистера Кросби, но дело было сделано, и леди Джулия полюбила за это Джонни Имса.

– Идите, пожалуйста, наверх, Виккерс проводит вас в вашу комнату, брата моего вы найдете где-нибудь вблизи дома, стоит только выйти, я видела его с полчаса тому назад.

Джонни, однако же, приятнее было занять кресло перед камином и побеседовать с хозяйкой дома, и потому ни тот, ни другая не оставляли своих мест.

– Итак, вы получили место частного секретаря, – нравится ли вам ваша новая обязанность?

– Обязанность мне нравится. Я люблю трудиться, но откровенно вам скажу, леди Джулия, мне не нравится сэр Рэфль. Впрочем, мне не следовало бы говорить этого, потому что он такой задушевный друг вашего брата.

– Задушевный друг Теодора! Сэр Рэфль Бофль!

Леди Джулия выпрямилась и приняла серьезный вид, ей, как видно, очень, очень не понравилось известие, что граф Дегест имеет такого задушевного друга.

– По крайней мере, он на дню раза по четыре говорит мне это. В будущем сентябре он непременно хочет приехать сюда.

– Неужели он говорил вам это?

– В самом деле. Вы не поверите, какой он забавный! И опять же голос его звучит как треснувший колокол, – самый неприятный голос, какой едва ли вы слышали в своей жизни. При нем всегда надо быть настороже, а то сейчас же заставит сделать что-нибудь такое, что… что вовсе не прилично для джентльмена. Вы понимаете… то, что должен делать курьер.

– Уж не слишком ли вы боитесь за свое достоинство?

– Вовсе нет. Если лорд Дегест попросит меня подать ему башмаки, я сбегаю за ними в Гествик и ничего не подумаю об этом, я знаю, что он мне друг, он имеет право послать меня, но я отнюдь не намерен делать подобных вещей для сэра Рэфля Бофля.