Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный

Мягкая ткань покрывал отделана вышивкой алой;

Волосы, голос, лицо лучистый свет источают,

Шея в блестящей красе горит розоватым румянцем,

Будто бы из серебра – рука, а чело – золотое,

Очи сияньем своим посрамляют пресветлого Феба.

Радостно на скакуна быстроногого дева садится,

Конь горделивый грызет удила, обдавая их пеной.

В сопровожденьи мужей, с окружившим ее отовсюду

Сонмом бесчисленных дев, при ржаньи коней громогласном,

В пышном уборе своем, покинув высокие крыльца,

Дева стыдливая вслед за властителем праведным едет.

Ротхайд выходит затем в украшеньи из разных металлов:

Быстрым шагом она своей предшествует свите.

Волосы, шея и грудь – в огне разноцветных каменьев;

Шелковый плащ дорогой с роскошных плечей ниспадает,

И на прелестной главе сверкает камнями корона;

Держат хламиду шары золотой в каменьях застежки.

На горделивом коне туда направляется Ротхайд,

Где притаились стада оленей с шершавою кожей.

Вышла меж тем из палат со светлым лицом Теодрада:

Ясное блещет чело, и волосы с золотом спорят;

Шеи прелестный убор – из одних изумрудов заморских,

Руки, ланиты, уста и ножки лучисто-прекрасны;

Светлые ярко горят просветленным пламенем очи.

На гиацинтовый плащ нашиты кротовые шкурки.

Славную деву сию Софоклов котурн украшает.

Шумной густою толпой ее окружили девицы,

И благолепный собор вельмож потянулся за нею.

Дева воссела тотчас на свою белоснежную лошадь,

Скачет на буйном коне короля благоверная дочка,

К роще держит свой путь, покинув дворец освещенный.

Поезда крайнюю часть занимает прекрасная Хильтруд.

Ей указала судьба подвигаться в последнем отряде.

Вот посредине толпы сияет прелестная дева,

Крепкой уздою она умеряет поспешную скачку

По прибережной земле.

За нею народ достославный

В жажде ловитвы спешит, и все королевское войско

Соединяется с ним. Вот сразу железные цепи

С хищных упали собак. Глубокие норы животных

Ищут прилежным чутьем и, как должно, бегут за поживой.

Жадно молосские псы по кустарнику частому рыщут,

Поодиночке сперва по тенистой дубраве блуждают:

Все поживиться хотят кровавой добычей лесною.

Всадники, лес окружив, противопоставили своры

Стаям бегущих зверей… Бурый вепрь обнаружен в долине!

Тотчас же всадники в лес поскакали, преследуя криком,

Наперебой понеслись за бегущей добычей молоссы,

И врассыпную спешат по безмолвному сумраку чащи.

Мчится беззвучно один, как должно, за вепрем проворным,

Лаем немолчным другой оглашает воздух спокойный,

Третий плутает в кустах, обманутый запахом ложным;

Кружат туда и сюда, один за прыжками другого:

Видит один, а другой унюхал бегущего зверя.

Шум поднялся, разлился по рощам, лежащим в долине.

Рог подбодряет собак отважных к свирепому бою,

Гонит туда, где кабан бежит, угрожая клыками.

Всюду с задетых стволов дождем осыпаются листья.

То по открытым местам, то по чаще бежит непроглядной,

Скор на бегу, скрежеща, устремляется к горным вершинам;

Но, наконец, утомлен, он стал и с усилием дышит.

Вот наседающим псам он орудие смерти готовит;

Мордой ужасной своей раскидал он свирепых молоссов.

Карл же отец с быстротой сквозь сонмы охотников скачет,

Птицы пернатой быстрей, мечом своим дикого зверя

В грудь поражает, вонзив железо холодное в сердце.

Рухнул кабан, изрыгнув свою жизнь вместе с бурною кровью,

Бьется и корчится он, издыхая, в песке рудожелтом.

Подвиг с высокой горы семья короля созерцает.

Карл же немедля велит загонять другую добычу,

К спутникам славным своим обращается с дружеской речью:

«Знаменьем благостным сим нам, как видно, судьба разрешает

День с весельем провесть, и потворствует нашим затеям.

Ну, так старайтесь же все завершить начатую работу

И к полеванью сему приложите усердные силы».

Еле промолвил герой, как ответили кликами толпы

С верха горы, и опять устремились к дубраве вельможи…

Поэма начинается с описания пейзажа. Мы писали уже об изображениях пейзажа в главе «Природа и ландшафт»; по нашим представлениям, описания, подобные тому, что приведены в этом творении Ангельберта, появляются не раньше XIV века.

Кстати, здесь мы находим редкий случай, когда литературоведы осмеливаются спорить с историками. Они прямо пишут, что творчество Ангельберта – пример придворно-рыцарского произведения, хотя историки уверяют нас, что в это время (в VIII веке) кроме монахов никто за перо не брался.

Отметим основные вехи на нашем пути из Рима в «Рим».

В XII–XIII веках в результате Крестовых походов произошло массированное знакомство западноевропейцев с византийской культурой, находившейся к тому времени на более высоком уровне развития. Это стимулировало ускоренное окультуривание самой Европы, но и Византия не отставала. Хотя ее территории (Малая и Передняя Азии, Испания, Южная Италия, Египет) пользовались огромной самостоятельностью, Константинополь (Первый Рим) повсеместно признавался столицей. В сфере византийского влияния находилась и Россия, за исключением некоторого промежутка времени, когда после захвата Константинополя крестоносцами (1204 год) она находилась в унии с латинянами.

В конце XIII – начале XIV века построен итальянский Рим как «запасная» столица Византийской империи, возможно, на месте старинного культового поселка. Следует понимать, что «римские папы» – это отцы империи, а не города, то есть они названы «римскими» не по названию города; во всю крестоносную эпоху они скитались по Франции, имея резиденции в разных городах (что в рамках традиционной истории не имеет достаточных объяснений).

С конца XIV века после пандемии чумы, поразившей Европу и Азию, выжившее население начало возрождение культуры предшествовавшего периода. В середине XV века власть в Константинополе взяли мусульмане, и Ромейская империя преобразовалась в Румский султанат. Переехавшие в Европу, а прежде всего в Италию греки стимулировали мощное развитие культуры. Одновременно кончилось «монголо-татарское» иго на Руси, и вскоре после этого Иван III объявил, что отныне Москва – Третий Рим.

Как же сказались все эти события на Руси? Историю ее ведут с IX века, ну и где же наши «возрождения»? Этому вопросу в Истории всемирной литературы посвящены две главы, написанные Д. С. Лихачевым, «Предвозрождение в русской литературе» и «Вопрос о Возрождении на Руси». Автор пишет: