Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

Больше всего я боялся, что мои бойцы пристрелят меня, стремясь опротестовать страшную правду соблазнительно простым способом, будто бы именно я виноват в том, что все так случилось. Лиц за противогазами не видно, но я внимательно следил за их позами, надеясь не пропустить тот момент, когда испуганные вояки попробуют навести на меня оружие.

Трусливый голосок внутри советовал сразу шарахнуть по подчиненным из массомета, чтобы не ждать пули в спину. Но здравый смысл подсказывал – сделав такое, я сам вынужден буду перетаскивать тяжести в тоннель.

Тишина вдруг нарушилась. «Первый» вдруг как-то странно дернул ногами, раз, другой и с неподдельным ужасом завопил:

– Отпусти, бля, сука лагерная!

Глядя на него, стали дергаться и остальные. Оказалось, что слизь под действием излучения тел и мобильных генераторов превратилась в лед. А поскольку бойцы стояли на одном месте, они довольно глубоко увязли и попали в ледяной капкан. Кто-то потерял бахилы в процессе освобождения, кое-кто, чересчур энергично действуя прикладом, отшиб себе голеностопы.

По закону подлости это был как раз номер первый. Он долго сидел на земле, верней, прямо на льду и причитал, поминая во всем у него виноватую парочку: «блядь» и «суку». Визгливый голос психа, искаженный противогазом, был настолько смешон, что остальные члены экспедиции невольно стали тихонько ржать. Через мембраны переговорных устройств понеслось хрюканье.

Через какое-то время порядок был наведен. Пройдя через гнев, страх и смех, бойцы немного успокоились. Смертники построились, продолжая слушать.

– Думаю, вы все люди нормальные, сдохнуть никто не торопится. Верно?

Бойцы дружно кивнули в ответ.

– Есть у меня план, как дело выполнить и остаться в живых. – сказал я и, подождав немного, продолжил: – Проникнуть в правительственные бункеры высшей защиты мы вряд ли сможем. Но есть варианты. Вариант самый простой: если эти убежища расположены не слишком глубоко, мы смогли бы подорвать их выстрелом из джаггернаута с поверхности.

– А сами не взорвемся? – спросил кто-то из бойцов, видимо вспомнив мою недавнюю демонстрацию силы этого оружия.

– У нас есть запчасти, чтобы соорудить импровизированный жаробой со срабатыванием по таймеру или радиокоманде.

– А если не выйдет? – вдруг спросил «пятый».

– Если не выйдет, будет гораздо трудней, – ответил я. – Но тоже есть шанс остаться в живых. Надо войти на станцию, отыскать проход и заложить там заряд. Только в этом случае нам придется вступить в бой. Что там внизу, можно только догадываться. Есть вероятность, что придется пройти сквозь порядки сопротивляющегося противника и подорвать бомбы в точке закладки вместе с собой.

– Блин, старшой, – сказал один из смертников. – Первый вариант лучше выглядит.

– Я тоже не горю желанием сдохнуть, – ответил я. – Но человек предполагает, а Бог располагает.

– Вот и я говорю, расположил бы он так, чтобы вернуться всем живыми.

Однако Бог не расположил. Пронзительно завизжал «первый». Зная истеричность его натуры, на крик среагировали с большим опозданием.

Рядом с ним изо льда торчало нечто. Я сначала принял это за большой корень какого-то растения, вырванного из земли. От центрального стержня, толщиной в руку взрослого мужчины, отходили отростки, которые ветвились, расходясь на более мелкие и тонкие. Каждый отросток густо облепляли длинные колючки. Вся эта пакость безобразно шевелилась, пытаясь нащупать что-то в пространстве.

«Первый» почему-то был без маски. Он держался за лицо, закрывая его ладонями. Сквозь пальцы текла кровь.

– Спокойно, мужик! – закричал я. – Убери руки, мы тебе поможем.

Боец оторвал ладони. Из носа торчал кусок «корня». Он на глазах разрастался, становился шире и толще, вонзая отростки в плоть. Было видно, как эта пакость двигалась под кожей, захватывая все большую площадь. Отросток добрался до глаз, и они стали молочно-белыми, точно заполнились туманом.

Зато на кончике «корня» стал формироваться уродливый глаз с рваным зрачком. Тонкие отростки повернулись в нашу сторону, делая попытки дотянуться и постепенно удлиняясь.

Я выстрелил из ручницы прямо в лицо несчастному, снося голову вместе с прикрепившимся паразитом. Второй выстрел сделал в основание торчащего изо льда «корня», который к тому времени увеличился настолько, что стал похожим на приличных размеров дерево, срубил и разметал его.

Снизу пришел толчок, будто от близкого подземного взрыва или легкого землетрясения.

Непереносимая волна боли и ненависти накрыла нас. Хорошо, что вблизи слизь замерзла. Теперь под нами металось, не находя выхода, мерзкое нечто, пытаясь проломить двадцатисантиметровый лед. Несколько «кустов» поднялось по краям оледенелой зоны, центром которой были аэросани. Они росли и нагибались, чтобы коснуться нас своими отростками.

Бойцы безо всякого толка лупили по ним из автоматов. Отдельные щупальца крошились от ударов пуль, но ствол принимал эти удары безо всякого видимого вреда для себя. «Третий» закатал в чудовище гранату из подствольника. Взрыв раздробил «куст», он накренился, но на глазах стал залечивать повреждения. Только заряды картечи из моей ручницы смогли справиться с мерзостью. Первая атака была отбита.

Настриженные пулями отростки агонизировали на льду, по мере замерзания становясь прозрачными и ломкими. Однако целая поросль «кустов» пробилась вдруг из близких и отдаленных зданий. Особенно много их появилось со стороны Лубянского проезда. Отростки биомассы прорастали из окон верхних этажей, выбрасывая вниз тонкие щупальца. Они оплетали мертвые деревья Ильинского сквера, подбираясь к нам. Противник ткал хищно шевелящуюся сеть.

Чем больше распространялись отростки, тем больше мерк свет перед глазами. Кое-кто из бойцов опустился на колени, сжимая голову руками.

Руки сами нащупали джаггер. В зарядах использовались шары самого малого типоразмера, но десяток выстрелов превратили сквер в парную. Плотный туман, окрашенный сполохами пламени, заполнил все вокруг.

Что-то огромное появлялось и исчезало на границах видимости, мостовая ощутимо покачивалась, раздавались хлесткие удары, словно кто-то лупил огромным кнутом по воде.

При этом излучение никуда не делось. Помимо стазисной составляющей в него вплеталась боль и ярость, словно жидкому монстру было невыносимо больно.

Я максимально увеличил мощность «светлячка», выставив программу активного сопротивления. Это было опасно из-за потери контроля, но тут сгодилось. Стало чуть легче. Крикнув своим, чтобы они сделали то же самое, я кинулся в кабину транспорта, где корчился от боли экипаж.

Я стал пинать бойцов, побуждая запустить индивидуальные излучатели поля. Народ слабо реагировал на удары, пытаясь забиться под плинтуса и кабель-каналы. Я орал, чтобы они отогнали сани от горящих деревьев.

При этом руки сами делали переключения в силовом щите аэросаней. Вспомнив старый волковский трюк с модуляцией силовых генераторов, я обрушил на округу почти пятьсот киловатт биоактивного излучения.