Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая - Сергей Борисович Переслегин

суда, самолеты и воздухоплавательные аппараты;

― условная — продовольствие, фураж, одежда, ткани, обувь, золото и серебро в монетах и слитках, топливо, смазочные материалы, взрывчатка для невоенных целей, оптическое оборудование и т. д.

Четвертого февраля 1915 года англичане еще раз увеличили список контрабандных товаров, в марте 1915 г. (…) все товары, направляющиеся в Германию и из нее, были объявлены контрабандой».[235]

«Если торговое судно задерживалось, то грузы проверялись не в открытом море, как требовали нормы морского права того времени, судно препровождалось в ближайшую английскую гавань для детального осмотра и проверки. Задержанные суда отправлялись в основном в порты контроля Доун (в Дуврском проливе) и Киркуолл (у берегов Шотландии). В Доуне ежедневно осматривалось до 120 судов.

Во избежание захвата судна владелец обязан был доказать, что груз не предназначался для военных целей.

(…)

«Акт о репрессалиях» [от 11 марта 1915 года] вступал в открытое противоречие с существующими нормами международного права. Он, в сущности, аннулировал разницу между абсолютной, условной контрабандой и неконтрабандой и привел к политике незаконного задержания нейтральных судов. Даже британский военно-морской агент в Скандинавии М. Консетт вынужден был признать, что этот документ являлся «незаконным». Не случайно Консетт процитировал по этому поводу слова премьер-министра Асквита: «Мы совершенно не намерены допустить, чтобы наши усилия были парализованы сетями юридических тонкостей».

Весной 1915 г. англичане внесли новые изменения в списки контрабандных товаров. С 27 мая к военной контрабанде были отнесены машины и станки, которые могли быть использованы для производства военного снаряжения. С 20 августа 1915 г. контрабандой стал хлопок, хлопковая пряжа и хлопковые отходы. 7 июля 1916 г. Англия официально аннулировала Лондонскую декларацию.

Своеобразным методом борьбы Антанты со своеволием нейтральных государств являлось составление «черных списков», в которые заносились фирмы, уличенные в торговле с Германией. С такими фирмами запрещалось вести какие-либо коммерческие отношения. Они лишались кредитов. Страховые компании отказывались страховать их грузы, а пароходные компании — перевозить их. Грузы, предназначенные для этих фирм, подлежали конфискации. 18 июля 1916 г. в Лондоне был опубликован первый «черный список». К апрелю 1917 г. в «черных списках» значилось 2962 фирмы, из которых 1269 находились в Европе. Наряду с «черными списками» имели хождение и «серые списки». В них включались фирмы, подозреваемые в торговле с врагом. С фирмами, попавшими в эти списки, разрешалась только деловая переписка».[236]

Правовые аспекты подводной войны

Для немцев основная проблема состояла в том, что основные положения морского права были созданы еще во времена парусного флота. Естественно, они не учитывали специфический характер деятельности подводных лодок, для которых обеспечение скрытности было жизненно важной необходимостью.

Субмарина рассматривалась международными законами, как обычный рейдер, которому следовало соблюдать нормы призового права. То есть, обнаружив подозрительное торговое судно, лодка должна была всплыть, приказать транспорту остановиться, подойти к нему вплотную и отправить досмотровую партию. В случае обнаружения военной контрабанды, лодка имела право захватить транспорт или потопить его, предварительно обеспечив безопасность команды и пассажиров. Про безопасность самой лодки и ее экипажа ничего не говорилось.

Понятно, что вести войну на таких условиях подводные лодки просто не могли. Они должны были или вообще не атаковать торговые суда, или же атаковать их из-под воды без всякого предупреждения. Но, поскольку такие действия прямо и непосредственно нарушали международное право, соответствующее решение носило политический характер, и принимать его должны были не командиры лодок, а руководство страны.

Далее, вставала проблема нейтральных торговых судов. Если потопление британских «грузовиков» нарушало только нормы призового права, то атака без досмотра и предупреждения судов под нейтральным флагом была военным преступлением. Однако никто не мешал английским транспортам использовать чужой флаг — «просвещенные мореплаватели» считали это допустимой военной хитростью. Да и на судах, действительно принадлежащих нейтральным странам, могла перевозиться любая военная контрабанда.

Немцы попытались выйти из затруднительного в юридическом смысле положения, объявив 4 февраля 1915 года зону вокруг Британских островов запретной для мореплавания, но ни Великобритания, ни США (на 1915 год — лидер нейтралов) правомочность этого акта не признали.

В отношении задач своих подводных лодок немцы не определились почти до самого конца позиционного этапа войны.

Они могли принять два решения. Отказаться от использования подводных лодок против торговых судов и сосредоточить их усилия только на борьбе с боевыми кораблями неприятеля. Или же действовать в логике военной необходимости, то есть как можно быстрее перейти к неограниченной подводной войне. В конечном итоге, было принято последнее решение, но это произошло только при Э. Людендорфе, зимой 1917 года.

Соответственно только с февраля 1917 года о германской контрблокаде британской торговли можно говорить всерьез.

Для союзников — и, в значительной степени, для современной историографии — действия немцев на этапе неограниченной подводной войны являются военным преступлением, и они не скупятся на эпитеты типа «запятнавшая себя позором подводная лодка», «злодейство», «садистские наклонности немецких подводников» и т. д.

Я склонен считать, что те же аргументы, которые оправдывают английскую блокаду, оправдывают и немецкую контрблокаду. Если согласиться с Д. Ллойд-Джорджем, согласно которому, блокада есть единственный способ реализации господства на море, то контрблокада — единственный способ поставить его под сомнение.

Д. Ллойд-Джордж указывает, что если объявить блокаду вне закона, то нация, обладающая флотом, не сможет использовать свою морскую мощь как инструмент ведения войны, в то время как никто не подвергает сомнению право сухопутных держав применять армию для защиты своих интересов.

Это высказывание Д. Ллойд-Джорджа бесспорно, но оно нуждается в конкретизации. Английский премьер подразумевает нацию, обладающую надводным флотом, и настаивает на праве этой нации пустить свой флот в дело, воспользоваться им для выигрывания войны.

Но тогда, если объявить вне закона контрблокаду, получится, что нация, имеющая сильный подводный флот, не имеет права использовать его в войне, в то время как владелец надводных кораблей может применять их для защиты своих интересов.

Эти конструкции или одновременно верны, или одновременно ложны.

Блокада и контрблокада либо одинаково являются военными преступлениями, либо одинаково не являются ими.