Эксперимент - Дарина Грот

– Ох, как нехорошо получилось-то! – Лилит, покачивая головой, притворилась, что ее беспокоила сложившаяся ситуация.

Вампир резко вскочил и притянул к себе девушку. Она замерла и прищурила глаза. Внутреннее чутье подсказывало, что он ничего ей не сделает. Левиафан нависал над ней, как грозовая туча, и понимал, что его никто не боится. Что раздражало его еще больше, чем просто отдых на полу.

– Слишком длинные ноги? – спросил он, прикасаясь кончиком зубов к ее уху.

– И ты в восторге от них… – прошептала Лилит, закрывая глаза и подставляя ему шею.

Он улыбнулся, рассматривая ее игривые глаза.

– Нечестная игра, Лилит! Ты пытаешься соблазнить меня …Ты изменила тактику, да, милая моя? Теперь ты решила доставать меня и сразу же предлагать свое тело, чтобы я не успел опомниться, да?

Лилит улыбнулась, наслаждаясь прикосновениями вампира. Она приподняла голову и дотронулась кончиком носа до его. Хватка Левиафана давно уже ослабла, женская изящность всегда имела и будет иметь, непреодолимую власть над мужским разумом.

– Я права? – проигнорировав его догадки, Лилит демонстративно подняла вверх одну ногу.

Левиафан скосил глаза на вытянутую, как у профессиональной гимнастки, около его лица ножку.

– Черт! – он в одну секунду оказался в кресле, за другой частью стола. – Мне нравятся твои ноги, Лилит, но когда они лежат у меня на плечах, а не ставят мне подножки! И пока я еще в состоянии не реагировать на твои соблазны. Но ты хитрая…Ты перенаправила мои мысли на страсть, вместо злости. И теперь я ничего не могу сделать, как только бороться с этой страстью!

– Зачем ты с ней борешься? – соблазнительно спросила Лилит.

– Затем, чтобы тебе слишком хорошо не было: повалять меня на полу, а потом еще и это! – ядовитым голосом ответил вампир. – Кстати, вот этот гренки со стеклами, салат на диване, вместе с чаем и соком – это завтрак, милая!

Весь день строился на словесном издевательстве. Новая игра – у кого язык подвешен лучше.

Левиафан обычно был успешнее, но в этот день Лилит была в ударе и давала ему отпор. Он искусал все губы, у него глаз начал дергаться, но старался держать себя в руках. Ведь это всего лишь слова, хоть очень дерзкие и обидные.

Лилит действительно пересмотрела свою тактику. Она твердо решила не обращать внимания на все, что говорит и делает Левиафан. Грубо говоря, когда он открывал рот, чтобы ответить, она тут же отключала слух, включая перед глазами слайды с позитивными воспоминаниями и музыкой.

Уже к вечеру Лилит надоела эта словесная перебранка. Она встала и бросила циничный взгляд на вампира.

– Я пойду писать ответ Жаклин, а ты пока подумай лучше, что ты мне ответишь, а то мне уже скучно выслушивать этот детский лепет! – улыбнувшись, сказала Лилит и пошла наверх, не дожидаясь ответа.

«Детский лепет?» – Левиафан разъяренно смотрел ей в след. Он даже не собирался ей ничего отвечать. «Значит детский лепет, черт возьми! Лилит, у меня сейчас в голове появился план с взрослым лепетом, жестокий и реалистичный. Я посмотрю, что ты на это скажешь! Я думаю, моя задумка тебе вряд ли понравится, ты скорее возненавидишь меня. Возможно, я завтра проснусь с колом в сердце, но я все равно сделаю это, несмотря ни на что!», улыбчиво подумал про себя Левиафан.

«Здравствуй, Жаклин. Прошел всего месяц, а мне кажется, что уже не одна сотня лет, как последний раз я видела улыбку на твоем лице. А как я соскучилась! По твоей детской улыбке и по тебе.

По интонации твоего письма, у тебя все хорошо, и я безумно рада этому. Наконец-то! У тебя все хорошо. Можно я крикну вместе с тобой на весь мир: у тебя все хорошо! Пожалуйста, продолжай в том же духе. Не сворачивай с пути позитива, вдохновения и любви. Ты – светлый, добрый человечек, достойный простого человеческого счастья. Я благодарна всем богам за то, что, наконец, это счастье упало на тебя. Держи его, Жаклин, я прошу тебя, держи и никогда не отпускай.

Мои дела не так хороши, как могли бы быть. У меня есть Левиафан. И как бы сильно я хотела назвать его своим счастьем…и я назову. Он – мое счастье. И несчастье. Я люблю его, Жаклин. Слишком сильно люблю, чтобы изменить все, что сейчас происходит между нами. Впервые в жизни я поняла, что такое любить по-настоящему, и я не хочу говорить за это «спасибо» Левиафану. Он научил меня любить. Он дал мне знания, от которых я скрывалась. Он посадил меня в тюрьму любви. Я страдаю. Сама не понимаю от чего, то ли от любви, то ли ненависти. Жаклин, ведь наравне с безграничной любовью, я так сильно ненавижу его! Я столько раз уже пыталась убить его. Правда. Я втыкала ножи, пыталась выстрелить…но я не могу. Я люблю его. Люблю.

С его появлением моя жизнь покатилась вниз. Я не понимаю, куда именно она катиться. Я несусь за ней. Ничего не понимаю. Не успеваю понять! У меня нет времени. Я больше не хозяйка своей жизни. Я верный щенок, который так самоотверженно вылизывает пятки своему хозяину. Я так устала. Видишь, мое письмо не столь ярко и позитивно как твое, но мне, впервые, хочется выговориться. Я же совсем одна. Он не слышит меня. Да и я никогда не скажу ему то, что слезами пишу на бумаге тебе. Никогда не расскажу ему о том, как сильно бьется сердце при виде его, как скрадывает дыхание от его прикосновений. Никогда он не узнает об этом.

С его появлением меня больше нет. Есть он и моя любовь к нему. Из последних сил я пытаюсь любить себя. Каждый раз шепчу, Лилит, возьми себя в руки и беги, беги прямо сейчас. Я не могу. Знаешь, Жаклин, я словно привязана к нему невидимыми якорными цепями. Он – мой повелитель, мужчина, заслуживающий мое уважение и признание…хотя бы тут на бумаге.

Прости Жаклин, что я не могу порадовать тебя своим ответом. Не могу больше врать, что все прекрасно, что солнце улыбается нам, что небо покрывается голубым цветом… Не могу, господи, прости… не могу. Все мое «прекрасное» тесно сплетено с «пытками», структурой ДНК. Нельзя разрывать эту связь. Он создал ее, и только он сможет разорвать.

Жаклин, говорил ли тебе когда-нибудь Левиафан о каком-нибудь секрете? Уже столько времени меня пожирает любопытство. Он что-то скрывает от меня и нет никаких сил выудить из него тайну. Я чувствую, секрет настолько емок и важен и не только для Левиафана. Я больше чем уверена, что-то было до того, как мы познакомились с ним. Левиафан точно что-то знал, что-то, что существенно важно знать мне. Проболтался ли он тебе об этом? Хоть что-нибудь…»

Лилит взглянула в окно, в поисках вдохновения и раздумывая над своей поэмой.

Окна выходили на задний двор, они были распахнуты для свежего воздуха, но вместо него в комнату поступал запах гари. Лилит прищурила глаза и увидела сизый столб дыма. Она пожала печами, думая, что Левиафан балуется, и хотела было начать писать дальше, как раздался истошный вопль, принадлежавший вампиру.

– Что там происходит? – строго спросила Лилит и подошла к окну.

Сарай, в котором горел Мормо, снова полыхал, и вопль исходил именно из него. Глаза Лилит расширялись, как при замедленной съемке.