Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Англия, разгромленная под Дюнкерком и оставшаяся перед лицом германского могущества, не смела даже заикаться перед русскими о кредитах, о золоте. Слала вооружение бесплатно, только бы русские выстояли, спасли ее. А нейтралов, в прошлой войне помогавших Германии — Голландию, Данию, Норвегию, немцы «отблагодарили», запросто оккупировали. Сохранили лишь Швецию и Швейцарию, вести через них банковские расчеты, закупать импортные товары.

Нацисты учли и прежние ошибки массового уничтожения людей, когда запакостили трупами турецкие дороги и реки. Теперь для этого определили особые места, задымили трубы крематориев. Постарались, чтобы на этот раз не разбазаривалось имущество жертв. Тщательно приходовали золотые вещи, одежду, обувь, часы, женские волосы. Начались исследования, как рационально использовать сами трупы — пепел на поля в качестве удобрений, жир — для изготовления мыла, кожу — на выделку. Усовершенствовалась техника не только для убийства, но и бытовая. Немецкие солдаты и офицеры щелкали отличными фотоаппаратами, оставив массы снимков будущим обвинителям. Позировали на фоне расстрелянных, повешенных, очень любили запечатлеться с обнаженными женщинами, ожидающими смерти — это было как раньше, в духе Ницше, почувствовать себя сверхчеловеком…

К началу второго акта трагедии был еще жив и руководитель первого акта, кайзер Вильгельм. Он благополучно проживал в голландском г. Доорне, увлекался выращиванием тюльпанов. В отличие от русского царя, он сохранил значительные капиталы, и местные власти относились к нему весьма почтительно. Вильгельм ничего не переосмыслил, ни в чем не раскаивался, просто считал — где-то допустили досадные ошибки. Он горячо одобрил приход к власти Гитлера и его политику, а когда грянула война, был просто счастлив. Писал, что нападение на Польшу проведено «замечательно», «в старом прусском духе».

В 1940 г., при вторжении в Голландию, Вильгельм трогательно приветствовал германские части, проходившие через Доорн. Слал восторженные телеграммы фюреру, восхищался «новым порядком». Умиленно восклицал: «Рука Господа созидает новый мир и творит чудо… Возникают Соединенные Штаты Европы под предводительством Германии». «Блестящие генералы, командующие армиями в этой войне, вышли из моей школы, в Мировой войне они лейтенантами, капитанами и молодыми майорами сражались под моим началом. Ученики Шлиффена, они воплотили в жизнь его планы, разработанные под моим руководством. Они сделали это точно так же, как мы в 1914 г». Чем завершилось воплощение в жизнь его планов, Вильгельм не увидел. Он умер 4 июня 1941 г., перед самым нападением на Россию.

Сталин перед войной неоднократно принимал решения, противоположные решениям Николая II. Это не случайно. На процессах над изменниками в 1930-х купили себе жизни высокопоставленные эмиссары масонской «закулисы» Радек и Раковский, выложили все, что им было известно. Сталин знал, как вовлекали Россию в Первую мировую, как западные союзники подставляли и погубили ее. Когда Англия и Франция снова принялись лгать и двурушничать, Сталин отвернулся от них, предпочел договориться с Германией. Опять же, это позволяло вернуть западные области, отнятые у России. Как только Николай II понял, что война неизбежна, он объявил мобилизацию — и именно ее немцы использовали как повод к войне. Сталин это тоже знал. Он старался избежать подобного развития событий, требовал не поддаваться на провокации. Но война с Советским Союзом была в Германии давно предрешена, и провокации были Гитлеру не нужны. Он напал без всякого повода…

Некоторым советским военачальникам довелось как будто вернуться в собственное прошлое, перескочить на четверть века назад. Прапорщик Суджанского полка Георгий Сафонов завершил Первую мировую на Румынском фронте, останавливал немцев под Яссами. Новую войну генерал-лейтенант Сафонов встретил там же, командовал Приморской армией, защищал Одессу. Иван Конев в той войне был фейерверкером в артиллерийской бригаде. В июле 1941 г. генерал Конев принял первый бой по «старой специальности», организовывал под Витебском оборону из отдельных подразделений, заменил убитого командира батареи, а потом и наводчика, сам стрелял по лезущим немецким танкам.

Сталин к этому времени уже взял курс на возрождение патриотических ценностей. Изменилось преподавание истории, вернулась на полки классическая русская литература, в армии восстановились офицерские и генеральские звания, было реабилитировано казачество. Но такой поворот начал осуществляться только с середины 1930-х. В войну вступило поколение, которое воспитывалось в духе «пролетарского интернационализма». Твердо усвоившее, что иностранные солдаты — «братья по классу», а слово «патриот» считавшее бранью. Поколение, забывшее подвиги отцов и дедов, громившее храмы и гордившееся безбожием.

Оно было насквозь пропитано той же самой идеологической отравой, в свое время разложившей царскую армию, и результаты стали аналогичными. Война началась такими же явлениями, какими закончилась для России Первая мировая — солдаты целыми полками бросали оружие, сдавались, разбегались и дезертировали. За полгода в плену оказалось 3,9 млн. человек! Сотни тысяч осели в «примаках» у украинских и белорусских баб.

Но старшее поколение еще сохранило в душе понятие Отечества, а многие и Веру. К. К. Рокоссовский в период отступления зашел в деревенскую избу, где лежал больной старик, дважды раненный в Первую мировую. Посмотрел он на командиров и сказал: «Я старый солдат, воевал с немцами. Мы врага на русскую землю не пустили. Что же вы делаете?» Маршал писал: «Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их, как пощечину. А старик добавил: «Если бы не эта проклятая болезнь, ушел бы защищать Россию»… Рокоссовский вспоминал и другой эпизод. Врага пытались остановить под Ярцевом, собирали фронт «из ничего», из разрозненных отступающих частей, подкреплений. При атаке немцев бойцы привычно побежали. «Среди бегущих — солдат, такой усач из мобилизованных, хлебнувший первой войны. Он бежит и покрикивает: «Команду подай!.. Кто команду даст?… Команда нужна! — что-то созрело в нем, и он сам гаркнул, — Стой! Ложись! Вон противник — огонь! — я этого усача и сейчас представляю, как живого».

Рокоссовский вообще ценил ветеранов Первой мировой. В боях на Смоленском направлении и под Москвой к нему приходили наспех собранные разношерстные пополнения, и он старался выявить участников прошлой войны, назначал их командовать отделениями, взводами, ротами. При формировании Брянского фронта генерал Батов встретил в окопах бывшего сослуживца Баркова, в свое время командовавшего отделением в лейб-гвардии стрелковом полку. Рокоссовский, узнав об этом, сразу спросил: «Батальон потянет?» (в итоге рядовой был назначен помощником командира роты).

Люди старших поколений приходили на смену сдавшимся, на подкрепление растерянным и деморализованным двадцатилетним. А солдаты царской армии были воинами с большой буквы. Они прошли огонь и воду, получили великолепную выучку, и они-то не обманывались насчет «братьев по классу». Они знали — если германец пришел в Россию, его надо бить. Но знали и то, как его бить. Генерал армии И. М. Третьяк в 1941 г. только что закончил училище и был направлен в 32-ю дивизию, державшую оборону на славном Бородинском поле. Он тепло вспоминал старшего адъютанта батальона — бывший штабс-капитан пошел на фронт добровольцем и учил зеленых лейтенантов премудростям боевого искусства. А на Волоколамском направлении встала насмерть дивизия бывшего брусиловского фельдфебеля генерала И. В. Панфилова.