Большое собрание сочинений в одной книге - Виктор Голявкин

С пистолетом в кармане я себя чувствовал так же, как с ключом от арфы. Есть пистолет, настоящий. Замечательная, в общем, штука. Лопнут от зависти, если ребятам показать. Но что мне с ним делать? Куда мне стрелять? В Викентия Викторовича я бы с удовольствием из его же собственного пистолета выстрелил, если бы он мне попался! «Руки вверх! – заорал бы я ему. – Немедленно руки вверх! Отдавайте мне заработанное, руки вверх!» Пусть поднимает руки вверх и отдает мои деньги! Вот в кого бы я пальнул, вот гнус кто! Вот кто… Вот кто… Как мне быть?! Что мне делать? Что мне предпринять? Что-то нужно мне делать, предпринять… С работы меня выгнали. Сорвал народное гулянье. Пусть… На столе от матери записка, с работы меня, значит, выгнали… Родителей нет дома… Если они меня пошли искать, совсем глупо, – чего искать, зачем меня искать, я здесь, я дома, вот я стою, и отовсюду меня выгнали, все меня обманули, все против меня, как мне быть?.. Я места себе не находил, метался по комнате, размахивая пистолетом, грозясь, ругаясь, так я еще никогда не ругался.

Ну, ладно… Все, все, все на белом свете против меня!

Тогда ладно.

Пусть так.

Хорошо.

Значит, так…

С ожесточением стреляю в стену, в нашу облезлую стену несколько раз.

Раз!

Еще!

Еще!

Все.

Все патроны. Пустой пистолет. Стенка в дырках. И в комнате вонь.

В комнате вонь, и в дырках стенка, и больше ничего.

Набиваю тряпьем мешок из-под картошки. Снимаю абажур в большой комнате, выкручиваю лампочку и за шнур подвешиваю мешок. Двигаю стол в сторону, стулья в сторону, все в сторону, больше места!

Раскрываю лучшую в мире книгу «Боксеры и бокс», кладу на подоконник. Демпсей, Фитцсиммонс, Томми Бернс, Карпантье, Нэд О’Болдуин, которому всегда не везло, и он никогда не мог себя целиком выявить…

Мне тоже не везет, и я не могу себя целиком выявить. Колошмачу мешок, пыль столбом, запыхавшись, подскакиваю к раскрытой книге «Боксеры и бокс».

«…Гигант-ирландец Нэд О’Болдуин был того же класса, что и самые видные чемпионы. Но ему всегда не везло, и он не мог себя целиком выявить. Незадолго до начала боксерской карьеры, в 1867 году, он встретился в ресторане старого Смита с Джоном Морисси, который уже сошел с ринга. Внимательно его разглядев, Морисси изъявил желание посмотреть великана в бою, чтобы увидеть, на что он способен.

– Если вы так же хороши, как и впечатление, которое вы производите, молодой человек, я займусь вами, – сказал Морисси».

А какое впечатление я произвожу, хотелось бы мне знать? Произвел бы я на Морисси хоть какое-нибудь впечатление?

«Они поднялись в верхнюю комнату с несколькими друзьями. Джон пробовал нанести несколько жестоких ударов Нэду в лицо, тот ограничивался уходами, отклоняя голову. Морисси вскоре убедился, что попасть в ирландца почти невозможно.

– У вас достаточно ловкости, мальчуган, – сказал Морисси. – Но теперь мне хотелось бы видеть, как вы бьете. Вперед, ударьте меня!

– Мне бы этого не хотелось, друг мой, – наивно ответил О’Болдуин.

Но Морисси так усиленно настаивал, что Нэд решился и нанес ему сильнейший удар слева в челюсть. Ветеран плашмя растянулся в углу».

Кидаюсь к мешку, бью с восторгом, как Нэд О’Болдуин, и еще раз, как Нэд О’Болдуин, и еще! Слева, слева! Вперед, Нэд! О!! Болдуин!!!

«Превосходно! – вскричал Морисси, пытаясь встать. – Вперед, вперед! Попробуйте-ка еще раз!

О’Болдуин повиновался и новым ударом слева в челюсть бросил противника на пол.

– Довольно, – сказал Морисси, снимая перчатки и горячо пожимая руку огромному ирландцу, – держу пари в десять тысяч долларов, что вас ни один человек в мире не побьет…»

И меня никто не побьет! Я должен себя выявить! Вперед!

«…Однажды во время ссоры в баре Уэст-Стрита О’Болдуин бросился разнять дерущихся, получил удар ножом и умер».

Я бросаюсь «разнять дерущихся», выбиваю пыль из старого мешка, как вдруг шнур обрывается, мешок мой плюхается на пол и из него вываливается всевозможное тряпье…

«…Джеку Джонсону удалось нокаутировать этого серьезнейшего противника в двенадцатом раунде…»

…Накручиваю патефон с досады, в который раз проигрываю одну и ту же пластинку: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!..»

В двадцатый, тридцатый раз. «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер, веселый ветер, веселый ветер…»

Стучат в стенку соседи.

«А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!..» Пошли они вон! Если бы патроны не кончились, я бы в стенку палил без передышки, будьте здоровы, пусть знают мои соседи, кто рядом с ними живет! Пластинка крутится на одном месте, на «веселом ветре», заездил окончательно. Оставлю ее в движении, на радость всем соседям, пусть наяривает, пока не кончится завод…

Выбегаю на веселый ветер, в сотый раз звоню напрасно в квартиру Шторы.

…Массивные буквы устанавливают на крыше дома: «Храните свои деньги в сберегательной кассе!»

Продают петушков на палочке. «Дайте петушок». – «По одному не продаем, десять сразу». – «Давайте десять сразу». Держу все десять петушков на веселом ветре. На кой мне эти петушки?

Маленький мальчишка хочет купить петушка, а денег не хватает, можно только десять сразу.

– На тебе все мои петушки, все десять сразу.

«Спасибо» даже не сказал, как будто иначе и быть не могло, повернулся и пошел, сосредоточенно посасывая петушка, ни о чем на свете не задумываясь на веселом ветру.

– Как ты думаешь дальше?

– Что будет с тобой дальше?

Засыпали меня родители вопросами! Никто не знает, что будет с ним дальше, никчемные вопросы, кто на свете знает, что дальше с ним будет?! И я не знаю этого, отстаньте от меня! Что делать мне со Шторой, лучше скажите мне, как мне его найти? Ни на следующий день, ни после домой он не явился, не везет мне, как О’Болдуину…

Встретил как-то Васю возле Шториных дверей. Не мне одному Штора должен. Ходит к нему Вася злющий, не на что ему выпить водки, а Штора сбежал. Должен ему Штора, как и мне, проклинают они с суперменом Викентия Викторовича, кроют на чем свет стоит, надул он их, как и меня. Скрежещет зубами Вася, попадись, грозится, мне Виконт, да только тот не попадается. А попадись он супермену? Да разве он попадется!..

– Мне не везет! – отвечаю я родителям. – Мне дико не везет!