Командовать парадом буду я! - Михаил Барщевский

Занятия на английских курсах продолжались три часа – с 7 до 10 вечера. Начали с азов, которые Вадим помнил еще со школы. Его же бедой была скудость словарного запаса. Однако, судя по темпам первого дня, за три месяца существенного прогресса в этом направлении ждать не приходилось. Он вновь погрузился в свои мысли, пропуская мимо ушей объяснения преподавателя о правилах последовательности подлежащего и сказуемого в английской фразе.

Вадим опять вспомнил о своей хозяйке. Из-за своей идиотской щепетильности он оказался перед Барбарой в совершенно дурацком положении. Началось все с того, что через пять дней после прилета в Вашингтон советским стажерам была назначена встреча с президентом Бушем. Конечно, в Белый Дом на этот прием пригласили еще кучу народу – студентов из каких-то слаборазвитых стран, журналистов, бизнесменов, но гвоздем программы должны были стать именно наши. Вадим надел двубортный зеленый костюм от «Большевички» с «Кристианом Диором», белую рубашку, естественно, галстук, белые носки и черные туфли.

Когда он поднялся из «бейсмента», Барбара придирчиво осмотрела его с ног до головы и, несмотря на американское воспитание, выдала такую гримасу, что Вадим растерялся. Плохо разбирая быструю речь Барбары, Вадим, тем не менее, сообразил, что с костюмом что-то не так. Во-первых, он не того цвета, во-вторых, не так пошит. (Потом, вечером, уже Нэнси объяснила, а Сашка помог Вадиму понять, что юристы в Америке двубортные костюмы не носят. Не принято. Слишком легкомысленно для такой консервативной профессии. Банкиры, кстати, тоже. Видимо, Барбара именно это имела в виду, когда говорила, что костюм плохо выглядит.)

Но главное, носки! Барбара объявила, что в таком виде она Вадима к президенту не пустит. Приказала подождать, бегом кинулась в гараж, прыгнула в свой «Мерседес» и куда-то умчалась. Через 20 минут вернулась с парой черных носков и велела Вадиму их надеть. Натягивая черные нейлоновые носки, Вадим больше удивлялся не тому, какая разная мода у нас и у них, а тому, как это можно покупать носки по 5 долларов?

Неприятность произошла потом. Вечером Вадим постирал носки, высушил и понес Барбаре. Вернуть. Барбара вытаращила на него глаза, явно не понимая, чего от нее хотят. Вадим объяснил, что носки – дорогие, что, может, Стив их еще поносит. Барбара стала хватать ртом воздух, тщетно пытаясь подобрать какие-нибудь слова, дабы адекватно отреагировать на его предложение.

Не меньше поразил Вадим Барбару назавтра. К счастью, уже по-иному. Хозяйка пожаловалась, что утром проспала – сломался будильник. Вадим предложил: «Покажи!» Барбара сбегала в спальню, видимо полагая, что советский гость хочет посмотреть, что же это такое – будильник? Вадим взял столь родной для него со студенческих лет предмет и спустился к себе. Потом сходил в гараж, где раньше заметил ящик с инструментами, достал отвертку поменьше, проковырялся с полчаса и вернул Барбаре тикающие часики… На дурацкий вопрос хозяйки, работал ли он раньше часовщиком, Вадим с гордостью ответил, что будильник может починить любой советский мужчина. Неизвестно, кто больше удивился, Барбара его ответу, или Вадим собственному квасному патриотизму. Но по-любому сценка была очень забавной.

В последние дни Вадим заметил, что Барбара к нему изменилась. Простое любопытство сменилось чем-то другим. Каким-то заинтересованным изучением, что ли. Она будто признала его равным, хотя и другим.

…Прозвенел звонок. «Господи! Сколько лет я не слышал этот звук?» – пошедшее, было, на поправку настроение упало. Опять он за школьной партой, старшеклассник, наказанный за плохое поведение дополнительными занятиями…

Преподавательница подозвала Осипова к себе. Просто дала совет: «У вас хорошая грамматика, но слабый словарный запас. Вам надо читать газеты и смотреть телевизор. В основном новости и боевики. А здесь – чаще выступать». Вадим согласно кивнул.

Пока Вадим дошел до метро, была уже половина одиннадцатого. В такое позднее время Осипов в подземку не спускался. Публика оказалась совсем иной, нежели утром, когда он отправлялся на занятия с Сашей, или в 6-7 вечера, когда они возвращались. Сейчас не было ни хорошо одетых мужчин и женщин, ни весело болтающих студентов. В вагоне сидели латиносы, негры, несколько индийцев или пакистанцев, поди их разбери. Белых, практически, не наблюдалось. Но важно не это. Каждый пассажир походил на выжатую губку. Кто-то спал, кто-то открывал книгу, но тут же начинал кемарить с полузакрытыми глазами, кто-то, тупо уставившись в точку напротив, просто пребывал в состоянии прострации.

Никогда еще Вадим не видел такого количества обреченно-усталых людей в одном месте. Почему-то вспомнились статьи советских журналистов про потогонную систему на конвейерах заводов Форда…

Когда Вадим добрался до дома, все уже спали. Он залез в холодильник, нашел жареную курицу и отправил ее греться в микроволновую печь. Вадим освоил это фантастическое чудо техники и пользовался им вместо газовой плиты с огромным удовольствием. Тем более что плита с первого дня вызывала у него некое чувство собственной неполноценности.

Открыв банку кукурузы, он в предвкушении гурманского наслаждения полез за тарелкой. Но не тут-то было. Вся посуда оказалась в посудомоечной машине, которая тихо гудела и булькала, выполняя свои прямые обязанности и вовсе не заботясь о голодном Вадиме. Однако процесс адаптации к американским условиям жизни набирал обороты. Вадим с самодовольной улыбкой – «Врешь! Нас так просто не возьмешь!», полез в нижнюю тумбу кухонного шкафа и вынул пачку пластмассовых тарелок. На одну выложил кукурузу, на вторую подогретую курицу. Будучи хорошо воспитанным мальчиком, тем более находящимся в гостях в чужом доме, после еды тарелки он аккуратненько помыл и поставил в сушилку.

Утром хозяйка и гость опять разыграли мизансцену, ярко свидетельствующую о правдивости глобуса – Америка и Советский Союз находятся по разные его стороны. Барбара никак не могла понять, зачем Вадим помыл одноразовые тарелки, а Вадим – почему их надо выбрасывать, когда они так легко моются? Адаптация шла как-то кривовато, пришел к выводу Осипов и демонстративно сварил себе кофе в кастрюльке, объяснив Барбаре, что кофеварка выдает напиток совсем невкусный. Барбара отхлебнула из кружки Вадима и признала, что, пожалуй, он прав.

По-русски «апартаменты» – что-то шикарное, большое и по самому звучанию слова – элитарное, из дворянских времен. Уж точно не квартира в «хрущевке». По-английски «апартментс» – просто квартира. Но с кухней. Потому что если кухня в комнате, то это – «студия».

Фирма «Брайан энд Твид» сняла для Вадима и Саши «апартментс» в довольно престижном пригороде Вашингтона с красивым названием «Фоллс Черч» – «Церковь на водопаде». Церковь, действительно, присутствовала, а где ее в Америке нет? Но вот водопада никакого не было и в помине. Зато до метро – 5 минут, и ветка – прямая до офиса фирмы.

Таких квартир в Союзе не строили. Входишь в дверь, и ты в крохотной прихожей. Вся длина которой – встроенный шкаф. Два шага, и справа кухня. Не дверь в кухню, а именно сама кухня, отделенная от гостиной барной стойкой. Из гостиной направо – дверь в комнату Саши, налево – Вадима. При каждой комнате своя ванная с туалетом. То есть, по-нашему, совмещенный санузел. Мебели – минимум. В общей комнате диван, два кресла, журнальный столик и тумба с телевизором. В спальнях – кровать, около нее тумбочка, комод и вешалка на стене. Спартанской эту обстановку не назовешь, но и никакой элитарности, шикарности, «дворянскости» – близко не стояло.