Божество реки - Уилбур Смит

Вблизи Престер Бени-Джон был действительно чрезвычайно красив. Седая борода и длинные волосы придавали ему удивительно достойный вид. Кожа у него была светлой, а глаза — темными и умными. Сначала он крайне недоверчиво отнесся к моему рассказу, но отношение ко мне изменилось после того, как я сообщил ему сведения, о которых могли знать только он и Масара.

Его глубоко растрогали послания любви и верности, переданные дочерью, и он горячо расспрашивал о ее здоровье. Затем слуги отвели меня в покои, которые по эфиопским меркам можно было назвать роскошными. Снабдили свежими чистыми одеждами вместо моих лохмотьев.

Когда я поел и отдохнул, они отвели меня в сырую и задымленную комнату, где Престер Бени-Джон проводил аудиенции.

— Ваше величество, Масара уже два года томится в плену у Аркоуна, — поведал я ему. — Она молода и нежна. Она может умереть от тоски в вонючих темницах Адбар Сегеда. — Я немного приукрасил ее страдания, чтобы судьба дочери взволновала отца.

— Я пытался собрать выкуп, который Аркоун хочет за мою дочь, — с сожалением рассказал Престер Бени— Джон. — Но для этого мне пришлось бы расплавить каждую чашу и каждое блюдо в Аксуме — столько серебра он за нее требует. Вдобавок ко всему он хочет получить огромные участки земли и десятки важных деревень. Если я уступлю их, это ослабит царство и десятки тысяч моих подданных станут жертвами его тирании.

— Я могу провести ваше войско к крепости Адбар Сегед. Мы осадим ее и заставим Аркоуна отдать Масару.

Мое предложение перепугало Престера Бени-Джона. По-моему, это ему даже в голову не приходило. Эфиопы так не воюют.

— Я хорошо знаю Адбар Сегед. Крепость неприступна, — кратко сказал он. — У Аркоуна мощное войско. Мы бились с ним много раз. Мои воины сражались, как львы, но не могли победить его.

Я видел львов Престера Бени-Джона в бою и понял, что он правильно оценивает свои возможности. С его войском не было никакой надежды взять штурмом Адбар Сегед и освободить Масару силой оружия.

На следующий день я пришел к нему с новым предложением.

— Великий император Аксума, царь царей, как ты знаешь, я принадлежу к народу Египта. Царица Лостра, правительница Египта, находится сейчас со своим войском у слияния двух рек, где соединяются два близнеца Нила.

Он кивнул.

— Это мне известно. Египтяне без моего позволения вошли на мою территорию. Они роются в земле моей долины. Скоро я нападу на них и смету с лица земли.

Пришел мой черед перепугаться. Престер Бени-Джон знал о строительстве гробницы фараона, и наши люди там подвергались опасности нападения. Я тут же соответствующим образом изменил свое предложение.

— Мой народ искусен в осаде крепостей и сражениях, — пояснил я. — У меня есть влияние на царицу Лостру. Если ты отошлешь меня к ней в полной безопасности, ее дружба распространится и на ваш народ. Ее войска возьмут штурмом крепость и освободят Масару.

Мое предложение понравилось Престеру Бени-Джону, хотя он и попытался скрыть это.

— Что потребует царица в уплату за свою дружбу? — осторожно спросил он. Мы торговались целых пять дней, но в конце концов договорились.

— Ты позволишь царице Лостре копаться в земле твоей долины и объявишь земли по соседству запретными для своего народа. Твоим подданным будет под страхом смерти запрещено ходить туда, — это обещание я выторговал для своей госпожи. Оно обезопасит гробницу фараона от осквернения.

— Я согласен, — сказал Престер Бени-Джон.

— Вы доставите царице Лостре две тысячи лошадей, которых я сам выберу в ваших табунах, — этим я удовлетворил себя.

— Одну тысячу.

— Две тысячи, — твердо повторил я.

— Я согласен, — сказал Престер Бени-Джон.

— Как только царевна Масара будет свободна, ты позволишь ей выйти замуж за того, кого она себе выберет. Ты не станешь запрещать ей это, — это условие я припас для Мемнона и девушки.

— Это против наших обычаев, но я согласен.

— Когда мы захватим Адбар Сегед, Аркоуна и его крепость передадут вам, — это условие ему очень понравилось, и он горячо закивал головой.

— И, наконец, египтянам можно будет оставить себе все трофеи, захваченные у Аркоуна во время боевых действий, включая легендарный голубой меч, — это условие я приберег для Тана.

— Я согласен, — сказал Престер Бени-Джон. По его лицу было видно, как царь доволен нашим соглашением.

Он дал мне в сопровождение отряд из пятидесяти человек, и на следующий день мы отправились в Кебуи. Я ехал верхом на прекрасном жеребце, которого царь на прощание подарил мне.

ДО КЕБУИ оставалось пять дней пути, когда я увидел стремительно приближающееся по равнине облако пыли. Затем разглядел колеблющиеся очертания колесниц в струях горячего воздуха. Приблизившись, колесницы выстроились боевым порядком и понеслись на нас полным галопом. Зрелище было величественное. Строй они держали превосходно, а расстояние между колесницами сохранялось настолько точно, что линия конницы казалась ниткой бус. Я спрашивал себя, кто командует отрядом.

Колесницы подошли ближе, я прикрыл глаза от солнца, пригляделся, и —сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди, когда я узнал упряжку первой колесницы. Это были Утес и Цепь, мои любимцы. Однако колесничего я узнал не сразу. Прошло три года с тех пор, как я видел Мемнона в последний раз. За это время семнадцатилетний юноша превратился в двадцатилетнего молодого мужчину.

Я успел привыкнуть к езде верхом с седлом и стременами и теперь привстал на стременах и замахал рукой. Колесница отвернула от основного строя, когда Мемнон узнал меня, и помчалась к нам.

— Мем! — вопил я. — Мем! — И ветер донес до меня его ответный крик.

— Тата! Клянусь молоком Исиды, это ты!

Он остановил лошадей, спрыгнул с колесницы и стащил меня с лошади. Сначала обнял меня, потом отстранился и стал разглядывать на расстоянии вытянутых рук. Мы жадно смотрели друг на друга.

— Тата, ты побледнел и похудел, из тебя кости торчат. А это что, седина? — и потянул меня за виски.

Мемнон стал выше меня, талия у него была узкой, а плечи широкими, кожа загорела и, смазанная маслом, походила на полированный янтарь; когда он смеялся, мышцы двигались на шее. На руках были защитные кольца из золота, а на голой груди сверкало «Золото доблести». Это кажется невозможным, но он стал еще красивее со времени нашей последней встречи. Напоминал леопарда, гибкого и стремительного.

Мемнон поднял меня в воздух и поставил в свою колесницу.

— Бери вожжи. Я хочу убедиться, не потерял ли ты навык.

— Куда поедем?

— На запад, в Кебуи. Мать рассердится, если я сразу не доставлю тебя к ней.

Ту ночь мы провели у костра в стороне от отряда, чтобы поговорить наедине. Долго сидели молча и глядели на серебристое сияние звезд, а потом Мемнон сказал: