Королевство гнева и тумана - Сара Маас

Аттор пронзительно кричал, сотрясаясь всем телом. Но стрелы в крыльях лишили его возможности держаться в воздухе. К тому же я пресекала малейшие попытки взмахнуть поврежденными крыльями…

Мы стремительно падали.

Назад, в мир, залитый кровью и наполненный болью. Нас сопровождал свист ветра.

Аттору не удавалось высвободиться из моих «пламенных объятий». И вытащить отравленные стрелы из крыльев он тоже не мог. От его горящей кожи распространялось жуткое зловоние. Я могла лишь морщить нос и терпеть.

Пока мы падали, я успела выхватить из-за пояса кинжал.

Тьма, закрывшая собой горизонт, приближалась. Похоже, Риз заметил, где я.

Но его помощь мне не требовалась. Я сама должна разделаться с аттором.

Я вонзила кинжал аттору под ребра, в его вытянутое змееподобное тело.

– Это тебе за Риза, – прошипела я в заостренное ухо.

Кость, в которую ударило лезвие кинжала, была каменной. От отдачи у меня заныла рука, по пальцам заструилась серебристая кровь. Вопли аттора стали громче.

Я выдернула кинжал. Кровь брызнула фонтаном, запачкав мне лицо.

– Это тебе за Клеру, – сказала я, снова вонзая в него кинжал.

Под нами мелькали крыши домов. Сидра покраснела от крови, однако в небе не было ни одного вражеского солдата. На улицах – тоже.

Аттор кричал и шипел, ругался и умолял о пощаде. Я опять выдернула кинжал из его тела.

Я уже различала фигуры жителей и их лица. Камни мостовой становились все ближе. Аттор с таким отчаянным неистовством пытался вырваться, что моя раскаленная ладонь едва удерживала его. Ветер уносил куски горелой кожи. Мне оставалось нанести ему еще один удар. Последний. Я наклонилась к уху аттора и сказала, обращаясь к его гнилой, никчемной душе:

– А это – за меня.

Я с наслаждением несколько раз повернула лезвие кинжала, круша аттору кости и разрывая жилы.

Мы находились так низко, что я могла пересчитывать камни на мостовой. Смерть манила нас, призывно раскинув руки.

Мои губы касались уха аттора, словно рядом был не злейший враг, а возлюбленный. Глядя на наше отражение в луже крови, я прошептала:

– В аду обязательно увидимся.

Я оттолкнул аттора. Ветер поднял в луже кровавую рябь. До нее было меньше локтя.

И тогда я опять совершила переброс.

Треск и хруст я услышала еще в пространстве переброса, через которое меня несла магическая сила. Все произошло мгновенно. Я вынырнула совсем неподалеку. Телу понадобилось чуть больше времени, чтобы это осознать, нежели разуму.

У меня подогнулись руки и ноги. Я ударилась спиной о розовую стену дома, и по штукатурке зазмеились трещины.

Я тяжело дышала, дрожа всем телом. А в нескольких шагах, на залитых кровью камнях, валялись останки того, что еще недавно было злобным и коварным аттором… Обломки крыльев напоминали скрюченные ветки. С ними перемежались куски доспехов, обломки костей. Никакая магия больше не вдохнет жизнь в это исчадие зла.

Волна тьмы Ризанда достигла берега.

Но никто не закричал, когда солнце погасло и в небе заблестели звезды.

Кажется, я слышала негромкие звуки, похожие не то на скрежет, не то на бормотание. Может, это тьма расправлялась с остатками вражеских солдат, сумевших спрятаться в щелях? А потом…

Тьма исчезла. Вернулось солнце.

За спиной послышался скрип сапог и шелест могучих крыльев.

Знакомые пальцы коснулись моего подбородка, приподняли его. Теперь я смотрела не на останки аттора, а в знакомые фиолетовые глаза.

Риз. Риз здесь.

А я… я…

Его лоб покрылся потом. Он шумно дышал. Наклонившись ко мне, Риз нежно меня поцеловал.

Это было напоминание нам обоим; напоминание о том, кем и чем мы являемся. Мое ледяное сердце растаяло, струйки тьмы притушили внутренний огонь, а вода из моих жил вернулась обратно в Сидру.

Риз нежно гладил меня по щеке. Вокруг нас слышались рыдания и стенания.

Но больше никто не кричал от ужаса. Нигде не лилась кровь. Стена, потрескавшаяся от удара моей спины, закрыла длинный список разрушений.

– Теперь ты, Фейра, не только Разрушительница проклятия, но и Защитница Радуги, – тихо произнес Риз.

Я обняла его и только сейчас дала волю слезам.

Я рыдала на плече верховного правителя Двора ночи, пока у меня не появились силы взглянуть на изменившийся, залитый кровью мир.

– Безопасность Велариса восстановлена, – объявил глубокой ночью Риз. – Все заклинания, разрушенные Котлом, наложены заново.

Все это время никто из нас и не помышлял об отдыхе. Мы трудились наравне с горожанами, помогая исцелять тех, кто в этом нуждался, и восстанавливая то, что нуждалось в первоочередном восстановлении. Вопросов было великое множество, и мы доискивались ответов. За пару мгновений до объявления Риза часы пробили три часа ночи.

Я не знала, как Риз еще держится на ногах. Понимала только, что удается ему это с огромным трудом – он прислонился к мраморной доске очага гостиной, где мы собрались. Я пластом лежала на диване рядом с Мор. Наша с ней одежда была густо заляпана грязью и кровью, да и остальные выглядели не лучше.

Кассиан полулежал в кресле, приспособленном под иллирианские крылья. На его лицо лучше было не смотреть. Раны, полученные им в сражении, исцелялись куда медленнее обычного. Причину я знала: бо́льшую часть силы Кассиан растратил в те долгие минуты, когда один держал оборону города. Но его светло-карие глаза и сейчас пылали гневом.

Амрена была столь же измождена. Серая одежда на ней висела клочьями, обнажая белую как снег кожу. Она полудремала, привалившись к Азриелю. Тот опасливо поглядывал на нее. Его раны еще слегка кровоточили, голубые сифоны на его руках потускнели и помутнели, полностью израсходовав накопленную силу.

Я почти все время оставалась в Радуге, помогая уцелевшим жителям. Лечила раненых, составляла списки погибших, решала, с чего начинать восстановление. Риз занимался самым главным – восстанавливал и укреплял магическую защиту Велариса. Суровый урок, преподанный городу, заставлял Риза дотошно, по несколько раз, перепроверять крепость каждого защитного слоя. Наши перерывы были краткими. В один из них я и узнала, как расправлялась с врагами Амрена.

С помощью своей темной силы она наполняла разум вражеских солдат всевозможными иллюзиями. Одних заставляла поверить, что они упали в Сидру и тонут. Другим путала их представление о высоте, внушая, будто они висят высоко в небе. Солдаты стремительно ныряли вниз и, пролетев не более двух локтей, расшибали головы о камни мостовых. На самых жестоких, жаждавших крови и издевательств, она обрушивала кошмары, почерпнутые из их же воображения, и их сердца разрывались от ужаса, который сами и создали.