Несломленные - Марго Федоренко

Ноги Эвелины подкосились, Симеону пришлось удерживать ее, она ощутила как вдоль позвоночника прошелся разряд, а кожа покрылась мурашками. Мысли в голове стали ленивыми и слиплись в один вяло перекатывающийся ком. Девушка прикрыла глаза, предаваясь теплой неге, которая жидким теплым шёлком растеклась по телу, делая его податливым. Весь мир пропал, был только Симеон и его поцелуй, что забирал дыхание из лёгких девушки, заставив сердце остановиться, желание, разогретое обжигающим огнем страсти партнёра, растворилось в крови прелестницы и разогналось по телу, заставляя его желать все больше и больше ласк, проникновения.

Эвелина опомнилась уже возлежавшая на каменой лавочке, поясок на ее пеньюаре плавно развязали, стянув его.

Симеон впервые в жизни решил отпустить тормоза и почувствовать как это наслаждаться близостью с той кто так дорога. Но странное ощущение, его не оставляло. Он не мог понять что его беспокоило, чувство страсти немного притупило осторожность. Остатки нейрблокатора еще присутствовали в крови и позволили оставаться сознанию на тонкой грани между безудержным отрывом и сосредоточенностью. Пахла Эвелина по другому жасмином и цедрой, вместо шоколада с цветочной ноткой, да и Симеону показалось что в какой-то момент он видел алые глаза вместо сочных изумрудов. Симеон нахмурился, отстранившись не без труда правда, еще раз посмотрел на девушку, которая тяжело дышала и извиваясь, прикусила нижнюю губу.

— Что случилось, сладкий? Почему ты остановился? — Простонала, девушка, поглядывая на парня сквозь пушистые ресницы.

— Ты ведь не Эвелина, да? — Тихо, но четко спросил Симеон, горько усмехнувшись.

Девушка тотчас посерьёзнела и вздрогнула, посмотрев на парня широко распахнутыми очами.

— Нет, я Эвелина с чего ты взял? — с уверенностью заверила Эвелина, и обворожительно улыбнулась, приподнимаясь на локтях, ногой скользнув по внутренней стороне бедра парня, тронув пах. Но тот плавно пятился назад, он потянулся к кобуре, девушка это заметила.

— Ты пахнешь по-другому. — Процедил сквозь зубы Симеон и схватился з рукоять пистолета. Он уже снял с предохранителя оружие, уже выстрелил. Но только теоретически, фактически, в области шеи он ощутил резкую, боль, и откуда-то хлынула багряная жидкость, потом парень поймет, что это его кровь.

Из шеи юноши хлынула кровь заливая одежду, оставляя брызги на его бледной коже лица, он грузно осел на колени, с широко распахнутыми глазами, сжимая пистолет в руке, который выпустил, когда пальцы ослабели.

— Что ж…ты первый смерт, который раскусил меня. Обычно вы в момент возбуждения не обращаете внимание на такие мелочи, как запах. Да и признаться, я тоже на миг потеряла голову. Ты хоть неопытный, но очень горячий. — Призналась пламенно нежным и звонким голосом, уже не Эвелина, а Лили. Ее волосы окрасились в темный цвет, а черты лица изменились, она ликующе улыбалась и слизывала кровь с чудовищно длинных когтей.

— Ты…кто ты?! Что ты сделала с Эвелиной? И друзьями? Не смей им причинить вред… иначе! — Голос Симеона преисполнился нотками стали, он рухнул на спину, жизнь покинула его тело.

— И что ты? Забрызгаешь меня кровью?! Как страшно! Я мертвецов не боюсь. — Проговорила насмешливо Лилианна.

Луна отразилась в луже крови, что натекала с тела светловолосого юноши, его волосы окрасились в алый, а остекленелый взгляд смотрел на убийцу.

Эвелину разбудил посреди ночи знакомый голос, но она не спешила просыпаться, тогда ее начали тормошить.

— Отстань, я спать хочу! — бурчала Эвелина, отбиваясь от нахала.

— Просыпайся, соня, пора. — Приговорил с садисткой упорностью Дэн.

— Вот жешь, клоп, присосался не отцепишь! — Выпалила в сердцах Эвелина и разлепила глаза.

Кое-как она приняла наполовину вертикальное положение и хмуро взглянула на Дэна, на ее лице отобразилось выражение истинного маньяка. Она готова забить друга подушкой до смерти.

— Что надо? — Буркнула она.

— Эвелина, собирайся и уезжай! — С твёрдой мрачностью приказал Дэн и посмотрел не по-доброму на подругу, у той спиною мурашки побежали, она вмиг проснулась.

— Что? Что случилось? Почему? А вы? — сыпала вопросами испуганная и бледная девушка.

— Некогда объяснять. Мы уже встряли, а ты им не нужна, уходи, иначе с тобой поступят также как Симеоном. — Угрюмо сказал Дэн, виновато потупив взор.

Эвелина с глубокой растерянности во взгляде смотрела на Дэна, тот явно нервничал, мялся, был бледнее чем обычно.

Дэн выругался и стал стягивать зависшую подругу с кровати, за что получил пяткой в грудь.

— Ты совсем дурак? Где ребята? Почему надо уезжать? — сыпала вопросами Эвелина

— Да чего же ты такая упрямая, у тебя единственной есть шанс уйти, а ты не пользуешься! — возмутился Дэн, потирая ушибленное место и понимая, что подруга больно брыкаться. — Если все расскажу, то точно тебя не выпустят.

— Потому что я не бросаю друзей. Где Симеон и Алиса? — строго спросила Эвелина, поправляя подол ночнушки, что задралась и обнажила стройные ножки.

— С Алисой все хорошо… пока… — ответил нехотя Дэн.

— Что тут происходит? Что значит пока?! Где Симеон? — возмущалась Эвелина, хмурясь, сверля друга гневным взглядом. Ей эта шутка не нравилась с самого начала, и она считала неуместным так по глупому шутить. Она изрядно разнервничалась.

Дэн до хруста сжал кулак, из которого полилась кровь.

— Дэн, у тебя кровь. Что с тобой? — уже спокойнее поинтересовалась Эвелина, поубавив пыл.

Дэн раздраженно оскалился, схватил за плечи Эвелину, повалил на спину. Она вскрикнула.

Когда Эвелина взглянула на друга, то застыла от ужаса, на нее взирали сверху алые глаза, горящие жаждой, но самое угрожающе опасное это клыки, что обнажились при оскале изящные, острые и белые.

Эвелина забыла как дышать, на нее напало оцепенение, какое нападет на жертву при виде хищника. Она ощущала себя овечкой в лапах волка. Девушка осязала как запах бергамота сочетающегося лаймом и к ним примешивался аромат крови. Необычное сочетание почему-то в случае Дэна не вызывало отторжения, ему это шло.

Мысли высыпались из головы бедняжки, как сахар и сахарницы, в голове поселилась пустота, а потом страх.

— Какая же ты глупая, как же ты не понимаешь я хочу что бы хоть кто-то из нашей банды выбрался целым от сюда. Вы мне все стали дороги, гребаные засранцы, а это не правильно…еду нельзя любить. — Ни к кому особенно не обращаясь, горько говорил Дэн сквозь зубы. Из уголка глаза потекла алая жидкость и упала на щеку девушки. Парня всего колотило, в глазах у него проглядывалась боль, все уничтожающая, тяжёлая, как космит и необратимо мучительная, как смерь близких. Все его естество жгло болью и саднило от досады. Дэн сжимал запястья подруги крепко, но не ломая их, ощущая ледяными пальцам нежность кожи и манящее тепло крови пульсирующей венами.