Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года - Владимир Бешанов

А это доклад командира немецкого Т-III: «Лейтенант Штойп четырежды выстрелил по Т-34… с дистанции 50 м и один раз с 20 м, но не смог подбить танк. Наш беглый огонь был неэффективен, и советские танки приближались. Снаряды не пробивают броню, а раскалываются на части». Другой немецкий офицер из 4-го танкового батальона докладывал: «Снова и снова наши танки разваливались от прямых попаданий советских снарядов. Командирские башенки на Т-III и Т-IV отлетали в сторону – прочность их крепления оказалась явно недостаточной. Все это говорит о большой мощности и точности советских 76,2-мм орудий… Наступательный порыв иссяк, его заменило чувство собственной неполноценности, поскольку против русских танков мы бессильны».

После первых подобных боев немецкие солдаты мрачно окрестили свои 37-мм противотанковые пушки «дверными молотками» или «армейскими хлопушками», а командиры заговорили о «танковом терроре русских». Бронепробиваемость германской «хлопушки» на дальности 1000 метров составляла всего 14 мм. Генерал Болдин после войны иронизировал над нашими «сорокапятками», в то время как Меллендорф писал о «трагедии немецкой пехоты», так и не получившей ничего стоящего для борьбы с русскими танками: «Противотанковая оборона, без сомнения, является самой печальной главой в истории немецкой пехоты», а танк Т-34 «для пехоты и противотанковой обороны немецкой армии был настоящим кошмаром».

Советские офицеры тоже с удовлетворением отмечали, что одно только появление Т-34, и особенно КВ, обращает вражескую пехоту в бегство. Генерал Рябышев приводил пример, как 6 танков КВ и 4 «тридцатьчетверки» подбили 40 танков противника, а сами не понесли потерь. Тем не менее немцы смогли с ними бороться, применяя тактику засад, используя 88-мм зенитные пушки, просто уклоняясь от неравного боя, одним словом, применяя тактическую гибкость.

И напротив, советские маршалы списали тысячи боевых машин за счет «превосходства немецкой техники».

Командир одного из немецких орудийных расчетов докладывал о том, что его орудие добилось двадцати трех попаданий в один и тот же танк Т-34, и, лишь когда снаряд ударил в основание башни, танк вышел из строя. Действительно, Т-34 оказался великолепен. Но сам этот факт, кроме достоинств боевой машины, говорит и о более чем слабой подготовке экипажа, который так и не смог уничтожить орудие, успевшее двадцать три раза попасть в танк. Из-за неопытности, слабой подготовки и острой нехватки боеприпасов советские танкисты предпочитали давить немецкие батареи гусеницами и даже таранить вражеские танки.

Поэтому, несмотря на полное техническое превосходство, контрудары Красной Армии в районе Броды, Дубно потерпели неудачу. Генерал-майор Моргунов, представитель ГАБТУ на Украине, дал такую оценку произошедшим событиям: «Отсутствие машин технической помощи, нехватка запасных частей к Т-34 и КВ были усугублены производственными дефектами и слабой подготовкой экипажей. Разведка противотанковой обороны противника оказалась недостаточной. Части постоянно атаковались с воздуха, во время марш-бросков, во время подготовки к атаке и во время самой атаки. Марш-броски в 800–900 км были проведены без какой-либо поддержки со стороны нашей авиации. Взаимодействие с артиллерией было неудовлетворительным. Лесистая и болотистая местность крайне неблагоприятна для танков. Противник оказывал упорное сопротивление. Постоянно ощущалась острая нехватка противотанковых боеприпасов для Т-34 и КВ. Все это привело к огромным потерям и утрате большей части техники». Огромные упущения в подготовке личного состава и в тактике, продемонстрированные танковыми частями Красной Армии, не позволили реализовать все сильные стороны новейших танков типа КВ и Т-34 летом 1941 года.

Таким образом, бои войск Юго-Западного фронта за Дубно закончились для них крупным поражением. Ударная группировка противника к началу июля осуществила глубокий прорыв в стыке 5-й и 6-й советских армий и создала угрозу охвата главных сил фронта с севера.

Советские контрудары с целью разгрома противника в приграничном сражении и выхода на его территорию, спланированные на основе «интуиции и стремления к активности», обернулись банальным русским шапкозакидательством. Только, образно говоря, шапки кидали в костер, да без них и остались – то бишь без танков. Вот это и есть настоящие итоги «невиданного грандиозного танкового сражения».

Германская 1-я танковая группа за это же время потеряла около 260 танков. Но так как поле боя оставалось за немцами, их потери по большей части не были безвозвратными. Танки ремонтировались и снова шли в бой.

Огромным безвозвратным потерям Красной Армии в боевой технике в значительной степени способствовали традиционно безалаберное отношение к материальной части и неудовлетворительная работа ремонтных и тыловых служб. Совершение сверхмарафонских маршей и ведение непрерывных боев требовали планового ремонта и осмотра. Однако это не было организовано. Эвакуация неисправных и подбитых машин на армейские сборные пункты зачастую не производилась, брошенные танки так и оставались на дорогах в ожидании немецких трофейных команд. Наконец, несвоевременная подача эшелонов для эвакуации танков с армейских сборных пунктов аварийных машин приводила к тому, что много технически неисправных машин оставлялось врагу. Так, в 41-й танковой дивизии из 31 танка КВ за две недели боев было потеряно 22, причем противником было подбито только 5 машин, отправлено в ремонт – 5, остальные брошены экипажами из-за поломок.

Между тем все тот же Аммосов утверждал в своем наставлении, что во время наступления «…усилия старших танковых командиров направляются в сторону налаживания непрерывной работы тыла танковых частей и к наибыстрейшему возвращению в строй восстановленных танков… Для старших танковых командиров управлять в бою – значит восстанавливать танковые части». Ну не давалась красным командирам теория!

Немецкие войска продолжали наступление на восток, в направлении Киева. К 30 июня они захватили Ковель, Луцк, Ровно, Дубно, Львов.

В это время войска правого фланга 6-й армии Музыченко удерживали рубеж по реке Горынь. Здесь, на участке Гоща, Острог, противник стремился прорваться к Новоград-Волынскому. Когда немцам удалось захватить Острог, создалось угрожающее положение на шепетовском направлении. 26-я армия вела оборонительные бои в районе Золочева. 12-я армия продолжала удерживать позиции вдоль государственной границы, ее правофланговый 13-й стрелковый корпус в связи с отходом армии генерала Костенко отводился на рубеж Стрый, Тухля. Советские соединения понесли большие потери. Поэтому Ставка оказала помощь Юго-Западному фронту, выделив ему 7-й стрелковый и часть сил 5-го механизированного корпуса из перебрасываемой на Западный фронт 16-й армии.

Для прикрытия немецкого прорыва с севера Военный совет фронта отдал приказ на оборону в Остропольском укрепленном районе и на рубеже Староконстантинов, Базалия, Вишневец. Занять и упорно оборонять Остропольский УР предписывалось 1-й воздушно-десантной бригаде. В целях недопущения возможного распространения противника в тыл основной группировке войск Юго-Западного фронта 24-му механизированному корпусу генерал-майора В.И. Чистякова, 2, 3 и 4-й противотанковым артбригадам приказывалось создать рубеж на фронте Староконстантинов, Базалия, Вишневец фронтом на север. Тем временем германский клин входил все глубже, нарушив взаимодействие между 5-й и 6-й армиями.