Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года - Владимир Бешанов

18–20 июля Дунайская военная флотилия, передав свои батареи войскам 14-го корпуса, морем ушла в Одессу. Через три месяца ее расформировали.

Подведем некоторые итоги первого этапа летне-осенней кампании 1941 года. К исходу 9 июля сокрушительными ударами Вермахт разгромил шесть армий Северо-Западного и Западного фронтов. Группа армий «Север» форсировала Западную Двину и заняла Псков, войска группы армий «Центр» вышли на линию Полоцк – Витебск – Орша – Жлобин, продвинувшись в глубь территории СССР на 400–600 км. На Юго-Западном фронте советские части с 1 июля начали отходить на линию старых укрепленных районов, но подвижные соединения танковой группы Клейста успели преодолеть эти укрепления до занятия их советскими частями. К 9 июля группа армий «Юг» на Украине, несмотря на подавляющее превосходство противника, продвинулась на 300–350 км. План «Барбаросса» развивался успешно.

Германское руководство было полно восторгов и оптимистических ожиданий. 3 июля Гальдер так оценивал обстановку на фронте: «В целом уже можно сказать, что задача разгрома главных сил сухопутной русской армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель… Когда мы форсируем Западную Двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские ресурсы, создать новые вооруженные силы». 4 июля Гитлер заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл».

Действительно, потери Красной Армии на 10 июля, по меркам любой европейской страны, были просто катастрофическими – 815 700 человек, 21 500 орудий и минометов, 4013 самолетов и 11 783 танка. Уничтожены либо оставлены противнику гигантские запасы военной амуниции, снаряжения, боеприпасов, горючего и боевой техники. Записи начальника германского Генштаба за этот период пестрят обилием взятых трофеев:

«В Таураге обнаружены исключительно большие запасы продовольствия: 60 000 тонн сала шпиг, большие запасы мяса, живые свиньи…

Доложили о большом трофейном складе в Дубно: большое количество топлива, 42 – 210-мм мортиры, 215 танков, 50 противотанковых орудий, 18 артиллерийских батарей…

Во Львове захвачено большое количество трофеев, в том числе наземные и подземные склады горючего…»

В Лиепае немцам досталось 3/4 запасов топлива Балтийского флота. Уже на десятый день войны одну треть расходов горючего германская армия покрывала за счет трофейных запасов с тех самых складов, которые, по докладам советских генералов, «разбомбила и сожгла» немецкая авиация. Один только Западный фронт потерял 4216 вагонов с боеприпасами и более 50 тысяч тонн горючего (50 % запасов), а вся Красная Армия в начальный период войны лишилась 500 тысяч тонн снарядов! А заодно и 303 пороховых и снарядных заводов (85 %). Поскольку немцы захватили изрядное количество исправной боевой техники, им было на что употребить трофейные боеприпасы.

Особенно специалистам Вермахта понравилась 76,2-мм дивизионная пушка Ф-22, которую они применяли в качестве противотанкового орудия. Ничего более мощного для защиты германской пехоты не имелось в течение двух лет. В 1942–1943 годах германская промышленность изготовила тысячи противотанковых самоходок «Мардер», вооруженных трофейными советскими орудиями. Охотно Вермахт использовал и наши «тридцатьчетверки».

Сталин уже осознал масштабы и последствия катастрофы, но народу об этом знать не следовало. Пришлось, правда, назначить виновных и расстрелять нескольких военачальников, а в общем, мы вот-вот разобьем Гитлера. 13 июля советское радио сообщило:

«Подведем итоги трех недель войны. Фашистская пропаганда, распространяя фантастические сведения о потерях советских войск, старается при помощи этой брехни скрыть правду о действительных потерях немецких войск как от немецкого народа, так и от мирового общественного мнения.

Закончилась третья неделя упорных и ожесточенных боев Красной Армии с фашистскими войсками. Итоги первых трех недель войны свидетельствуют о несомненном провале гитлеровского плана молниеносной войны. Лучшие немецкие дивизии истреблены советскими войсками. Потери немцев убитыми, ранеными и пленными за этот период боев исчисляются цифрой не менее миллиона. Наши потери убитыми, ранеными и без вести пропавшими – не более 250 000 человек.

Советская авиация, которую гитлеровские хвастуны еще в первые дни войны объявили разбитой, по уточненным данным, уничтожила более 2300 немецких самолетов и продолжает систематически истреблять самолеты противника и его мотомехчасти, громить аэродромы и военные объекты. Точно установлено, что немецкие самолеты уклоняются от встречи в воздушных боях с советскими истребительными самолетами.

Немецкие войска потеряли более 3000 танков, за этот же период мы потеряли 1900 самолетов и 2200 танков.

Огромными потерями, которые понесли немецкие войска, объясняется тот факт, что немецкое командование отозвало из оккупированной части Франции почти все свои войска, сняло все войска с германо-швейцарской границы и некоторых других мест, поставив вместо них стариков и инвалидов, а также бросило на Восточный фронт гитлеровские гренадерские дивизии и охранные отряды.

Такова действительная картина потерь немецких и советских войск».

«Действительную картину» советских потерь мы уже видели: потери Вермахта к 10 июля составили 79 058 человек, 1061 орудие и миномет, 826 самолетов и 350 танков. Когда к ноябрю 1941 года число «уничтоженных» политруками немецких солдат достигло 4 миллионов, самолетов – 13 000, а танков более 15 000, понадобилось как-то объяснить сталинским «братьям и сестрам», а кто же это тут собрался Москву брать? И как им удалось до Москвы добраться?

На торжественном заседании 6 ноября, посвященном годовщине Октябрьской революции, генсек впервые попытался ответить на эти вопросы, списав неудачи Красной Армии на внезапность нападения и превосходство противника в количестве боевой техники. К тому же Советский Союз был такой миролюбивый, воевать ни с кем не собирался, перевооружиться не успел, техники у нас гораздо меньше, а на немцев, как известно, вся Европа работает. Да и опыта боевого у них накопилось достаточно.

Когда с Гитлером было покончено и нашлось время заняться общественно-историческими изысканиями, Сталин вывел целый закон о неготовности «миролюбивых наций» к войне. Это объясняется тем, что «заинтересованные в новой войне агрессивные нации, как нации, готовящиеся к войне в течение длительного срока и накапливающие для этого силы, бывают обычно – и должны быть – более подготовленные к войне, чем нации миролюбивые, не заинтересованные в новой войне. Это естественно и понятно. Это, если хотите, – историческая закономерность, которую было бы опасно не учитывать». С тех пор версия о миролюбивой советской внешней политике и неготовности СССР к войне стала каноном советской историографии.