Охотник за смертью. Честь - Саймон Грин

Оуэн и Хэйзел сражались бок о бок, защищая самую крупную пробоину в стене. Каждый из хэйденов, приблизившийся к отверстию на расстояние досягаемости клинка, немедленно находил свою смерть. Хэйзел и Оуэн орудовали мечами с неимоверной силой, мощные клинки разрубали подкожную броню, крушили имплантанты и поражали наиболее уязвимые органы хэйденов. Как ни проворны были измененные люди, они не могли тягаться с Оуэном и Хэйзел. Преследуя хэйденов по пятам, они отогнали их от стены и заставили вновь отступить к краю поляны.

Бонни Бедлам и Миднайт Блю тоже не теряли времени даром. Убивая измененных людей, они хохотали, напевали и приплясывали. Бонни устремилась в самую гущу битвы, круша всех врагов, попадавшихся ей под руку, и не обращая ни малейшего внимания на раны, которые наносили ей самой. Правда, раны заживали так быстро, что она вряд ли успевала ощутить боль. Она казалась воплощением смерти и разрушения, неумолимой, непобедимой силой. Миднайт телепортировалась в разные концы поля боя, за пару секунд успевая уложить нескольких врагов и вновь исчезнуть. Ей одновременно удавалось быть повсюду. И повсюду она несла гибель врагам.

Откуда ни возьмись, появились обе Славные Сестры. Из их глоток вырывался утробный вой, а мечи взлетали и опускались так стремительно, что человеческий взгляд был не в состоянии уследить за ними. Воительницы с остервенением набросились на хэйденов, разрубая их беззащитные суставы и вспарывая глотки. Сестра Марион на своих негнущихся ногах спешила в самые горячие точки сражения. Как всегда, она шаталась и кренилась в разные стороны, но это не мешало ей без промаха наносить беспощадные удары. Она целилась мечом прямо в сверкающий глаз хэйдена, а потом приканчивала ослепленную жертву, перерезая ей вены.

Сестра Кэтлин избрала несколько иную тактику. Меч она держала обеими руками и, без устали размахивая им, с бешеной решимостью пробивала себе дорогу. Быстрая, как ртуть, она оставалась неуязвимой для вражеских клинков, а по обеим сторонам от нее грудами валялись мертвые хэйдены.

Выражение мрачного удовлетворения застыло на лице полковника Хэнда, когда он вихрем устремился навстречу неприятелю. Полковник был чертовски рад, что ему вновь представилась возможность заняться любимым делом. Он в полный голос распевал старые боевые песни, а его меч взлетал и опускался спокойно и уверенно. Полковник был на вершине блаженства. Измененные люди пытались наброситься на него сзади, но верный Отто предотвращал их намерения. Карлик ловко подрубал длинные ноги хэйденов, а когда те валились на землю, перерезал им глотки ножом При этом он хохотал от удовольствия, упиваясь каждой каплей пролитой крови.

Повсюду, за стенами Миссии и вне их, прокаженные сражались, не жалея себя. Те, кому не хватило мечей и бластеров, пустили в ход железные прутья, камни, словом, все тяжелые и острые предметы, которые они могли удержать в своих серых, покрытых язвами руках. Сражаться вышли все, кто стоял на ногах. Прокаженные набрасывались на врага с холодным отчаянием людей, которых в любом случае ожидает близкая смерть. Может, именно поэтому они так страстно хотели сохранить то немногое, что имело для них значение и ценность: дом и святую, которая дала им надежду в тот момент, когда они, казалось, утратили ее навсегда.

За Миссию все они были готовы сражаться, за святую Би – отдать жизнь.

Потери с обеих сторон росли. Постепенно защитникам крепости удалось потеснить хэйденов и заставить их отступить на поляну. Однако на открытом пространстве измененные люди почувствовали себя увереннее. Здесь они имели большую свободу маневра, возможность проявить скорость и силу. Вскоре враг прижал колонистов к самой стене. Однако прокаженные, загородив пробитые в стенах отверстия, не собирались сдавать своих позиций. А из джунглей появлялись все новые и новые полчища хэйденов, высоких, стройных, неумолимых бойцов.

Несколько хэйденов свалили при помощи бластеров толстое дерево и, используя его в качестве тарана, устремились к воротам Миссии. Обе стороны знали – пока ворота стоят, основные силы измененных людей не могут проникнуть в крепость. Тяжелые деревянные ворота содрогались при каждом ударе, мощные стальные петли жалобно скрежетали. Часовые в сторожевых башнях посылали на хэйденов с тараном беспрерывный поток стрел, но стоило одному из врагов упасть, как на его место немедленно вставал другой. Ворота начали подаваться под мощными ударами тарана, однако через некоторое время земля под ногами хэйденов, раскачивающих тяжелый ствол, превратилась в жидкое месиво. Теперь они постоянно поскальзывались под тяжестью своей ноши. А на выручку к защитникам крепости уже спешили Оуэн и Хэйзел.

Они продирались сквозь толчею сражения, убивая на месте каждого, кто пытался преградить им путь. Измененные люди, заметив их приближение, бросили таран и все как один повернулись к новым противникам. В конечностях их громко гудели сервомеханизмы. Оуэн и Хэйзел были встречены градом стремительных ударов. Завязался бой, все участники которого отчаянно скользили в жидкой грязи и были вынуждены то и дело хвататься за валявшийся на земле толстый ствол.

В суматохе битвы Оуэн и Хэйзел отдалились друг от друга. Хэйзел сражалась с исполинским хэйденом. Удары следовали один за другим с невероятной быстротой, из клинков снопами летели искры. Струи дождя стекали по напряженным лицам противников. В конце концов Хэйзел удалось выбить из рук врага меч и насквозь пронзить его своим клинком. Хэйден рухнул на колени, золотистый свет, которым сверкали его глаза, начал медленно гаснуть.

Оуэн ни секунды не стоял на месте. Он был намного легче, чем массивные хэйдены, и потому не так глубоко увязал в грязи. Своим преимуществом он пользовался вовсю. Все попытки врагов окружить Оуэна плотным кольцом заканчивались неудачей. Во время сражения он не только не уставал, но, напротив, становился все сильнее и проворнее. Его энергия казалась неиссякаемой. Оуэн ' ощущал себя неуязвимым и непобедимым. Казалось, перед хэйденами не просто отважный воин, но могучая природная стихия, посланная им в качестве возмездия. Оуэн крушил врагов направо и налево. И вдруг, совершенно неожиданно, он поскользнулся и упал.

Падение его оказалось на редкость неловким. Он с размаху ударился локтем обо что-то твердое, пальцы на мгновение онемели, разжались и выпустили меч. В ту же секунду на него набросилась целая свора хэйденов, со всех сторон посыпались удары. К счастью, хэйдены нетвердо держались на ногах, и это дало ему возможность подняться. Одному из неприятелей он тут же нанес сокрушительный удар кулаком в грудь, и другие подались назад. Оуэн выхватил нож, который хранил в голенище, и, изрыгая самые непристойные ругательства, огляделся вокруг в поисках меча.

Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть – на него стремительно надвигается толстенное бревно. Сервомеханизмы в руках четырех хэйденов, подхвативших таран, издавали резкий гул. В следующее мгновение могучий удар припечатал Оуэна к воротам, до сих пор стоявшим неколебимо.

Это напоминало кошмарный сон. В глазах потемнело, словно на землю внезапно спустилась ночь. Казалось, весь мир навалился на него своей тяжестью. Он чувствовал, как все органы и кости расплющились, а тело превратилось в лепешку. А потом ощутил невероятную, небывалую боль и понял, что все это не сон. Во сне, даже кошмарном, такой боли не бывает.