Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

К моменту окончания работы над картиной, 2 октября, за четерe с половиной месяца Чимино отснял 450 тысяч метров лёнки (или 220 часов), из них 390 тысяч метров — проявил. Писаки почуяли, что запахло жареным и вцепились в тему мёртвой ваткой. «Юнайтед артистс» и так ассоциировалась с «Апокаилсисом, которого никогда не будет», а теперь, анонсируя «Врата рая», журнал «Тайм» писал: «Врата рая», следующая станция — «Апокалипсис».

* * *

Приступая к работе над «Бешеным быком», Скорсезе переполняла буря эмоций — от ожесточения и наплевательского отношения ко всему, что его окружало, до неверия в собственные силы. С отрешённостью фаталиста он взялся за картину, не сомневаясь в том, что этот фильм — последний. «Поверьте, в этом не было позы, — рассказывает режиссёр. — Я будто бросал всем в лицо: «Вот то, на что я, как мне кажется, способен и не знаю, способен ли на нечто большее». По счастью, режиссёр не мог похвастать грандиозными хитами типа «Крёстного отца» или «Звёздных войн», а значит, не было нужды что-то отстаивать и защищать. «После «Нью-Йорка» я понял, что никогда не буду иметь аудиторию Фрэнсиса, а тем более Спилберга, — продолжает Скорсезе. — Мой зритель — это парни, что взрослели рядом со мной, знающие жизнь изнутри, ребята из Квинса, водители грузовиков, грузчики. Если им понравится моя новая картина, я буду доволен. Пусть меня сочтут ненормальным, но по мне так проще завязать с кино и вообще ничего не снимать, чем пойти на компромисс в истории про боксёра и потом нащёлкать ещё с десяток. Так-то вот!». Внутренняя убеждённость в том, что он вышел за рамки традиционного голливудского кинопроизводства, а значит, ничем не рискует и волен идти собственным путём, позволила ему сбросить путы условностей и создать лучший фильм в карьере.

Основные съёмки «Бешеного быка» начались в апреле 1979 года, параллельно с запуском в производство «Врат рая». Скорсезе, как всегда, был раздражён, нервничал, периодически впадал в ярость. Ожидание момента, когда главный оператор, Майкл Чэпмен, выстроит кадр, вызывало у него чувство безысходности. Он запирался в своём трейлере, врубал на полную громкость запись группы «Клэш» и, распаляясь от музыки, метался взад-вперёд, отсчитывая прошедшие секунды. Через 45 минут он вырывался наружу и орал: «Пошла вторая сторона «Клэш», Майкл, чем ты занимаешься!». Затем в ход шёл складной стул, которым режиссёр начинал колотить по трейлеру, сбивая краску и оставляя глубокие вмятины. Профсоюзный здоровяк-водитель пытался, было, его утихомирить: «Эй, постой, нельзя!», но миниатюрная матушка Скорсезе, Катарина, тут же приходила сыну на помощь: «Отстань от него, не видишь, он расстроен, простои совсем его доконают!».

На два месяца производство картины пришлось остановить. Де Ниро «проедал» свой путь из Тосканы в Рим, чтобы набрать 20 с лишним килограммов веса, — ему предстояло сыграть Ла Мотту в период заката карьеры. «Каждый вечер он набивал живот мороженым и спагетти, пока не стал похож на свинью», — вспоминает Мартин. Тем временем, 30 сентября, в Риме Скорсезе и Росселлини сочетались браком. Сэнди Уайнтрауб съязвила, что ради карьеры он переспал с дочками всех любимых режиссёров. На две недели семейная пара отправилась в Японию, где у Изабеллы были запланированы съёмки. Во время поездки на сверхскоростном экспрессе из Киото в Токио Скорсезе охватил необъяснимая тревога, он задыхался и боялся, что это коронаро-тромбоз. В Токио на машине «скорой помощи» его доставили в больницу, но на следующий день он уже был в порядке. Тем не менее, две последние недели съёмок он находился не в самом лучшем расположении духа. После окончания работы главный оператор Чэпмен ушёл работать к Роберту Тауну.

* * *

Состояние здоровья — вот что главным образом удерживало меня от режиссёрства, — рассказывает Таун. — Либо это неврастения, либо я на самом деле несколько лет был серьёзно болен, вопрос в том, как взглянуть на ситуацию. Я не был уверен, что могу выдержать 50, 60, 70, тем более 80 дней непрерывной работы на картине».

Битти попросил Тауна подчистить сценарий «Небеса могут подождать», но тот не продвигался дальше одной сцены, потому до был занят, как считал, главной работой своей жизни, фильом «Грейсток: легенда о Тарзане, повелителе обезьян». Выходило, что картина тянула на 30 миллионов и Битти справедливо предупреждал Тауна, что «Уорнер бразерс» не доверит проект одобного масштаба режиссёру без опыта работы. Симпатии Кэлли здесь помочь не могли, тем более, что львиная доля съёмок планировалась в Африке. Не обошлось и без традиционных для Тауна скрытых «подводных камней» — ему никак не удавалось закончить сценарий. Авторский вариант и так уже насчитывал 240 страниц, а развязки не предвиделась.

«Грейсток» — история одичавшего малыша, которого вырастила обезьяна по кличке Кала. Мальчуган, физически уступающий ровесникам-обезьянам, чтобы выжить, должен превзойти их умом и сообразительностью. На определённом этапе в судьбу любого фильма в Голливуде в дело включаются законы бизнеса. Как ни крути, Тауну, беззащитному кинодраматургу, обречённому довольствоваться крохами щедрот своих гораздо более могущественных друзей — Битти, Николсона, Эванса и Кэлли, — приходилось вступить в схватку с настоящими хищниками. Ему Голливуд и впрямь представлялся «Планетой обезьян». Взрослея, глубже вникая в хитросплетения взаимоотношений в городе, сам не без греха, Таун всё больше романтизировал невинность. Его буквально захватила тема контрастов — целомудрия и опытности, чистоты и продажности, о чём, собственно, и были «Последний наряд», «Китайский квартал» и «Шампунь».

Подготовка к производству «Грейстока» шла полным ходом, в Африке даже нашли подходящие места для натурных съёмок. Тем временем, в ноябре 1977 года Таун и Пейн поженились, а осенью следующего года у них родилась дочь. Как это ни странно, Роберт назвал её Кэтрин — будто в честь Кэтрин Кросс Малурей, дитя инцеста Эвелин и её отца Ноя из «Китайского квартала». Между собой родители звали ребёнка Скип[172].

Антея Сильберт только что была назначена руководителем производства компании «Уорнер бразерс» и «Грейсток» стал её первым проектом в новой должности. Жила она на Старой дороге Малибу, рядом с Таунами, которые, наконец, покинули Каньон Бенедикта и присоединились к «Колонии»[173]. По воскресеньям к ним приезжала Антея, чтобы задать единственный вопрос:

— Таун, сколько времени уйдёт на третью часть?

— Недели две-три, — с неизменным постоянством отвечал сценарист.

Прогуливаясь по пляжу, Роберт пересказывал ей свой вариант, причём так подробно, что она, наверное, могла и сама дописать за него сценарий. Ей всё нравилось, сюжет трогал до слёз каждый раз, как она его слышала. Одна беда — на бумаге ничего и не появлялось.

Утром по понедельникам Антея проводила на студии совещание. Стоило завести разговор о «Грейстоке», как она заявляла:

«Таун просит ещё две-три недели». При этих словах лицо Уэллса багровело, потому что ему опять предстояли переговоры с наследниками Эдгара Раиса Берроуза[174], владельцами прав на «Тарзана». Однажды, во время очередной прогулки с Тауном, Антея обратила внимание на группу мускулистых женщин активно разминавшихся на пляже напротив дома Роберта и спросила его: