Любимая для эльфа - Astra Maore

анамаорэ зависел от их душевного состояния, и непрезентабельный Лукас явно хотел, чтобы Тамико приободрила его. Что у него произошло?

Тамико подошла к рабочему столу Лукаса и начала демонстративно разглядывать Лукаса, одновременно протянув к нему руки и делая легкий массаж мест, до которых дотрагивалась.

— Тааак… Лу… Не причесан… Морщины?! Белки глаз красные… Боги, под глазами синяки!!.. А сидишь-то ты как! Что с твоей осанкой?!

Лукас, позволяя Тамико приятные манипуляции, смотрел на нее устало, интригуя ее полным молчанием.

Тамико начала заводиться.

— Ты мне расскажешь, что у тебя случилось?! Лу! Прекрати меня пугать!

Ответ, произнесенный ровным низким голосом, совершенно бесцветным, ошарашил ее.

— Марина ушла.

Тамико рассердилась, топнув ножкой, сегодня она надела туфли на низком каблуке.

— Так я и знала! Не к добру вся эта Марина! Тихий омут с сонмом чертей! Зря ты мне ничего о ней не сообщал, я бы уже спрогнозировала ее поведение!!!

Лукас мягко улыбнулся.

— Тами, я знал, что это может случиться. И я даже знаю, где она.

Живой вопросительный взгляд карих глаз порадовал его, и Лукас продолжил:

— Она у своей матери, откуда мне ее точно не достать… Ни телепатически, ни физически, никак.

Тамико в волнении села прямо на рабочий стол Лукаса, небрежно подвинув лежащие на нем предметы и оправив зеленое, до колен, шелковое платье.

— Слов нет! О чем она думает?! — быстро окинув фигуру Лукаса взглядом, Тамико сморщилась. — А ты о чем думаешь?! Почему у тебя такой больной вид, зачем тебе столько работы?! И что ты намерен предпринять?

— Ух! — ямочки на щеках Лукаса предстали во всей красе. — Ладно, — видимые признаки его усталости исчезли по мановению волшебства. — Марина боится глубины своих чувств. Кому-то бывает страшно сосредоточиться на одном мужчине и только о нем мечтать… А если этот мужчина реально непредсказуемый тип, — Лукас выразительно посмотрел на Тамико, но та не желала поддерживать его игру, напряженно стиснув край стола тонкими пальчиками. — Что я намерен предпринять? Я намерен посадить Марину под замок и понаблюдать, как она будет брыкаться.

— Как же ты ее посадишь, она ж колдунья!? Да еще у Кэйли прячется.

Лукас улыбнулся.

— Как раз над этим я сейчас и размышляю. Была бы Марина анамаорэ… Но у меня, к сожалению, нет ни одного кандидата в опекуны… Впрочем, пока что достаточно выудить ее у заботливой мамы, а все остальное дело техники. Убалтывание упрямой богини может потребовать долгие часы, а то дни, вот я и работаю на износ.

Лоб Тамико разгладился.

— Поняла. Лу, показывай, где и как тебе помогать… Ммм, а что ты сделаешь с Мариной, когда ее заберешь?

— Ооо, — Лукас сделал страшные глаза, — тебе этого лучше не знать, а то твоя кровь похолодеет.

Тамико капризно поджала губы.

— Ах так! Да я теперь только об этом и буду думать! Представлять всякие ужастики!

Лукас зловеще изрек:

— Истина окажется мрачнее самых безумных твоих предположений, Тами. Верь мне.

Тамико хмыкнула.

— Ты ее не очень мучай, Лу. Она просто боится остаться без тебя, только и всего.

И мурашки выступили на девичьей тонкой, чуть тронутой загаром коже — такой была интонация Лукаса.

— Не подсказывай, Тами.

Глава 222. Хочешь со мной в вечность?

Лучи восходящего солнца щедро заливали холм, поросший роскошной зеленью: и древние серо-желтые плоские развалины, и еще не прогревшиеся каменные террасы — холм был не вполне природного происхождения.

Двое туристов, рослый атлетически сложенный мужчина и девушка, высокая и смуглая, стояли на вершине. Густые, волнистые, заплетенные в косу волосы Колетт придавали ее тонкой фигурке сходство с цветком на изящном стебле.

Оба были в простых куртках, джинсах и кедах — Роберт обещал выкинуть все шпильки Колетт и не покупать ей новые, если Колетт откажется слушать, какую обувь куда надевать.

Колетт запротестовала, ратуя за балетки, но Роберт был неумолим.

— Для кого ты там хочешь вырядиться?

Зная его крутой нрав и боясь за любимые туфли, Колетт ответила кротко:

— Для себя… Я так привыкла…

Роберт сказал, как отрезал:

— Как привыкла, по тротуарам походишь. Нагуляешься еще.

Впоследствии Колетт была очень благодарна Роберту — дорога изобиловала мелкими камушками и крутыми подъемами, путешественники рисковали натереть ступни, потерять обувь, а то и вывихнуть ногу. Роберт настоял на экскурсии дикарями с преодолением разнообразных препятствий.

— В спа отлежимся потом.

Несмотря на строгий характер, Роберт любил плотские удовольствия и заботливо разделял их со своей девушкой.

— Уффф, — Колетт промокнула маленькой ладошкой лоб, а затем ухватилась за ноющий бок — тело с непривычки болело от нагрузки. — Наконец-то мы одолели треклятый холм!

Роберт внимательно оглядел Колетт. Его низкий голос вызывал подсознательные вибрации в ее животе.

— Вернемся домой, я составлю тебе программу тренировок. Всего ничего прошли, а ты уже разваливаешься.

Колетт обиженно надула пухлые губки, но возражать не стала — переубедить Роберта в беседе было невозможно, да он и не вступал в них, утверждая что-то и выполняя. Спор только привел бы к ужесточению режима.

— Лучше бы ты что-то приятное сказал! Какая я красивая! — Колетт горделиво выпрямилась и тут же вновь резко схватилась за бок, поморщившись.

Роберт снисходительно улыбнулся.

— Это да. Ты красивая. Очень. Ну, пойдем наслаждаться видами, — и он с рюкзаком за спиной, куда сложил все их вещи, прикинув перед походом, что если доверить нести что-то Колетт, потом придется нести и саму Колетт, двинулся к краю каменного выступа. А дойдя, Роберт снял рюкзак и сел на самый край выступа, свесив вниз мускулистые ноги.

Колетт, вздыхая, медленно последовала его примеру, но садиться не стала.

Открывающаяся с холма величественная картина завораживала, и Колетт увлеченно разглядывала сохранившиеся остатки древнего города.

Голос Роберта прервал ее мысли.

— Что стоишь?

Колетт поежилась.

— Холодно… Девочкам нельзя сидеть на холодном…

— Ааа, ну иди сюда, ко мне на колени, — и Роберт протянул ей твердую руку. Колетт побоялась признаться ему, что опасается высоты в непосредственной близости от обрыва, каменный выступ резко уходил вниз — упадешь — едва соберешь кости. Она подала руку, а затем вскрикнула — Роберт быстро усадил ее, крепко обняв. Без опоры под ногами было жутковато.

А когда Колетт отдышалась и обмякла, попривыкнув и любуясь пейзажем, Роберт прошептал, обжигая ее затылок.

— Вечность…

Не успела Колетт спросить, что это значит, как дно обрыва показалось перед ее глазами — Роберт, все так же удерживая невесомую для него Колетт, наклонился вниз.

— Хочешь со мной в вечность?

Колетт сжалась от ужаса… Алкоголь, руки, джинсы и пол в крови, но сейчас Роберт был абсолютно