Золотой век Испанской империи - Хью Томас

Он высадился в Веракрусе в октябре 1535 года, сопровождаемый огромным количеством спутников и родственников. Его прибытие выглядело так, словно он был самым настоящим монархом. Испанские вице-короли в Галисии, Наварре или Неаполе хотя и имели тот же титул, никогда не были окружены таким великолепием. В Веракрусе Мендосу приветствовали двое членов городского совета Мехико: Гонсало Руис и Франсиско Манрике, к которым вскоре присоединились Бернардино Васкес де Тапия и Хуан де Мансилья – оба старые соратники Кортеса. Затем Мендоса направился в Мехико, где 14 ноября был встречен трубами, акробатами, городским глашатаем и городским советом в полном составе. В тот день он узнал, что из мексиканских туземцев получаются очень хорошие акробаты.

Вице-король был абсолютным монархом. Его власть должна была распространяться на всю испанскую территорию Индий вплоть до северной границы – если это можно назвать таким словом – Перу, то есть включая Колумбию и Венесуэлу. Таким образом, теоретически в его владения входила вся Центральная Америка, Флорида, Калифорния, Антильские острова и северное побережье Южной Америки от залива Ураба, или Дарьена, до устья Амазонки{1156}.

Однако даже у абсолютных монархов есть свои ограничения, и в случае вице-короля они выражались в существовании верховных судов – прежде всего в Новой Испании и Санто-Доминго, а впоследствии также в Гваделупе и Гватемале. Антильские острова считались территорией, входящей в юрисдикцию вице-королевства Новая Испания, но по существу были независимы от нее во всех отношениях, за исключением вопросов обороны{1157}.

Верховный совет Новой Испании при Мендосе заседал ежедневно, с 8 до 11 утра. По понедельникам вице-король принимал весь день. Также по понедельникам, средам и четвергам проходили вечерние сессии, с 14 до 19 часов, которые большей частью посвящались вопросам, связанным с индейцами. Затем, до 22 часов (по субботам до 21 часа) состоялись слушания, после чего члены суда посещали тюрьмы. По вторникам и пятницам с 8 до 11 утра вице-король присутствовал в суде в качестве неофициального председателя. Туда приводили докладчиков (rapporteurs), и последний час каждого дня отдавался выслушиванию петиций. По вторникам, средам и четвергам судья принимал петиции от индейцев у себя на дому, работая с нотариусом и одним из многочисленных переводчиков. Все судьи имели хорошие связи в Кастилии и привезли с собой своих жен и детей. Предполагалось, что они должны держаться так, как если бы принадлежали к аристократии.

Прибытие Мендосы в Мехико случилось вскоре после того, как императрицей и Советом Индий было принято решение о том, что поселенцы в Новой Испании отныне должны иметь возможность покупать в Мехико землю у туземных владельцев. Сперва покупатель должен был установить, что земля никем не занята, но если это ему удавалось, в дальнейшем он мог приобретать бесчисленные акры за очень небольшую цену. Это решение, принятое в Вальядолиде 27 октября 1535 года, было истинным началом истории огромных имений в Новой Испании{1158}.

Одним из ограничений власти вице-короля было то, что он не мог отводить места для строительства в уже основанных городах – это должен был решать местный совет. Он не мог даже давать разрешение на строительство церквей и монастырей; и также не имел права раздавать дворянские титулы. Он не мог повышать жалованье никому, включая, разумеется, самого себя, и не мог продлить срока своего пребывания в должности – хотя дата завершения этого срока и не была установлена{1159}.

К моменту прибытия Мендосы аудиенсия стала наиболее влиятельной организацией, однако затем потеряла большую долю своей политической власти, превратившись в основном в юридический орган. По-прежнему предполагалось, что суд, каждый из членов которого получал по 500 тысяч мараведи в год, должен контролировать действия вице-короля, однако при Мендосе ничего подобного не было. Он держался скорее как благожелательный монарх, чем как государственный служащий. Придворные Мендосы – Алонсо де Техада, Франсиско де Лоайса, Гомес де Сантильян, занявший место Алонсо де Мальдонадо, и Антонио Родригес Кесада – были вынуждены провести ресиденсию его предшественника, однако никаких жалоб не поступило, за исключением, как ни странно, претензии к Кироге, которого обвинили в том, что он построил два своих госпиталя Санта-Фе на земле, принадлежащей индейцам. Впрочем, ему без труда удалось доказать, что туземцы от этого только выиграли.

В Санта-Фе Кирога установил общее владение имуществом, интегрирование крупных семей, систематическое чередование городского и сельского населения, возможность работы для женщин, отказ от любой роскоши, распределение продуктов общего труда в соответствии с потребностями людей и избрание судей семьями жителей{1160}. Техаду как-то назвали первым великим пропагандистом оценки стоимости земли в Новом Свете. Особенно его интересовали мельницы зерна в Отумбе{1161}. Лоайса же обладал особенной привилегией – он был допущен в городской совет Мехико, что предполагало значительную выгоду для короны.

Под властью вице-короля и верховного суда не было никакой администрации – за исключением городских советов, которые были устроены по образцу аналогичных организаций в старой Испании и обычно носили имя кабильдос. В них могло быть различное число советников, однако в Мехико их было двенадцать – каждый год избирались шестеро из них. Кроме них, имелось два магистрата (алькальда); остальных назначали сами советники.

Вначале Мендоса надеялся, что можно будет оставить индейские города исключительно во власти их туземных правителей, однако с этим было связано множество недоразумений, поскольку некоторые из вождей имели власть еще до завоевания, других же назначили энкомендерос или церковные деятели. Кроме того, выяснилось, что эти туземные вожди, следуя духу Монтесумы, побуждавшего своих подчиненных действовать жестко, зачастую обращались со своими людьми еще хуже, чем сами конкистадоры.

Доминирующей фигурой в Новой Испании на момент прибытия туда Мендосы был епископ Мехико Хуан де Сумаррага, чьи первые годы и борьба с Гусманом и его приближенными уже были здесь описаны{1162}. Это был человек благородный и решительный; вместе с фраем Мартином де Валенсией они разрушили в Новой Испании более 500 языческих храмов и низвергли 20 тысяч идолов{1163}. Валенсия добавлял, что в Новой Испании к этому моменту уже существовало двадцать францисканских монастырей, хотя большая часть из них представляла собой не более чем большие хижины{1164}. С другой стороны, к 1532 году было завершено строительство первого собора в Мехико, строители которого использовали в основном камень из древних пирамид. Архитектор Мартин де Сепульведа (до этого он принимал участие в восстановлении Теночтитлана в качестве начальника работ, а в Мехико прибыл еще вместе с Нарваэсом) выстроил его в виде прямоугольного здания с боковыми приделами, с плоской деревянной крышей и деревянными же опорами{1165}.