Золотой век Испанской империи - Хью Томас

В Асунсьоне Кабеса повел себя как человек новой, просвещенной эпохи Лас Касаса; он пытался заставить своих друзей-поселенцев платить налоги и обращаться с индейцами как с человеческими существами. Это вызвало вспышку ярости, и против него выступил Мартинес де Ирала, временно исполнявший обязанности губернатора. Положение еще более усложнялось тем фактом, что Кабеса де Вака был увлечен, чтобы не сказать зачарован, историями о баснословных богатствах внутренних территорий южноамериканского континента. Среди людей ходили рассказы об Алехо Гарсии и его путешествии к мифическому белому вождю, не менее увлекательные, чем какой-нибудь рыцарский роман{1129}. Получив от Мартинеса де Иралы обнадеживающие сведения в этом ключе, Кабеса организовал новую экспедицию вглубь материка. Они проплыли вверх по реке Парагвай от Асунсьона почти до истоков, однако не нашли ничего; белого вождя по-прежнему было не видно и не слышно. Люди возвратились назад спустя год, больные, нищие и недовольные{1130}.

После возвращения экспедиции в Асунсьон распря между Кабесой де Вака и Мартинесом де Ирала стала публичной. Даже несмотря на то, что великий путешественник выказывал терпимость к Мартинесу де Ирала и назначил его своим маэстре-де-кампо, тот в конце концов решил, что должен выступить против, как он доказывал, несправедливо назначенного губернатора. Опираясь на свой авторитет в местных кругах, который Кабесе так и не удалось затмить, Мартинес де Ирала арестовал своего губернатора и отослал на каравелле в Испанию, в кандалах, в сопровождении его нотариуса Педро Эрнандеса. Корабельное командование (Алонсо Кабрера, Гарсия Венегас) считало, что это чересчур большое бесчестье для Кабесы де Вака, который не только был героем североамериканской экспедиции, но, в конце концов, получил губернаторское назначение от самого короля. По крайней мере, Кабеса мог бы вернуться свободным человеком. Судно добралось до родных берегов 15 августа 1545 года.

В Испании его дела пошли плохо. Прождав несколько месяцев, он наконец предстал перед Советом Индий, где его обвинили в краже провизии и лошадей на Канарских островах и островах Зеленого Мыса по пути в Южную Америку. Прокурор, Марсело Вильялобос, также представил ряд обвинений со стороны асунсьонских поселенцев, в один голос заявлявших, что Кабеса де Вака был чересчур суров в смысле налогов и чересчур мягок с индейцами. Внезапно он обнаружил, что больше не герой империи, а заключенный, находящийся под обвинением. По его собственным словам, он был «нищ, потерян и неплатежеспособен». Согласно установленной процедуре, его арестовали, и хотя он был условно отпущен на свободу, проведя в тюрьме всего месяц, ему так и не удалось поправить ни здоровье, ни душевное равновесие. Он жил в Мадриде и все свое время посвящал собиранию материалов в свою защиту. Так прошло три года.

В конце концов Совет Индий вынес решение против Кабесы де Вака. В наказание ему предстояло лишиться всех грандиозных титулов, дарованных ему в 1540 году, никогда более не возвращаться в Индии, а также признать за асунсьонскими поселенцами право преследовать его частными исками. Также он был приговорен – и это весьма примечательно, учитывая, что он действительно был национальным героем, – к принудительному труду на галерах в Алжире. Против этого приговора Кабеса подал апелляцию и сумел добиться его отмены. Он умер в Вальядолиде в 1556 году, без денег, погубленный собственными слабостями, оставив по себе лишь память о своих поразительных деяниях.

Тем временем Доминго Мартинес де Ирала, обосновавшийся в Асунсьоне – что довольно-таки далеко от Буэнос-Айреса, – остался хозяином положения во всем регионе Ла-Платы. Впервые он прибыл в Индии вместе с Мендосой, затем сопровождал Айоласа в путешествии вверх по реке Парагвай и был с ним при основании Асунсьона. После смерти Айоласа его назначили губернатором испанских поселений на территории Рио-де-ла-Платы – но не более того, ни звания аделантадо, ни капитан-генеральства он не получил. Он вел неослабевающую деятельность по укреплению Асунсьона, назначал членов городского совета и контролировал окружающую местность.

Вскоре прибыл еще один испанский проконсул, Диего де Санабрия, с приказом обосноваться в испанских портах на атлантическом побережье к югу от португальской колонии Сан-Висенте, где фактически нашли прибежище множество испанцев.

Позднее Мартинесу де Ирала пришлось бороться за власть на этих отдаленных равнинах и с другими соперниками – а именно с Гонсало де Мендосой и затем с Диего де Абреу. Однако Ирала сумел пережить все эти затруднения; хотя кажется вероятным, что он распорядился убить Абреу после того, как увидел, что не может подчинить его мирным путем. Несколько последующих лет его крошечная колония жила в относительном спокойствии, не затронутая путешествиями, которые предпринимали через территорию нынешней северной Аргентины некоторые конкистадоры из Перу под предводительством Диего де Рохаса, Фелипе Гутьерреса и Николаса де Эредиа – среди них было около двухсот авантюристов, искавших сокровища и плодородные земли, включая женщин, рабов и индейских носильщиков. Однако Рохас был убит, Гутьеррес дискредитирован, а нотариус Эредиа в конце концов погиб в перуанской гражданской войне, так что это многообещающее нашествие закончилось ничем. Мартинес де Ирала, наименее приметный из всех конкистадоров, побывавших на юго-востоке континента, оказался наиболее стойким из них. Его внук, Руи Диас де Гусман, написал первый авторитетный отчет о его достижениях{1131}.

Характерной чертой его правления было быстрое увеличение доли метисов в обществе – причиной чего был тот факт, что испанских женщин было немного и они встречались редко. Процент туземных женщин, игравших роль жен конкистадоров, был здесь гораздо выше, чем где бы то ни было еще в Южной Америке. Соответственно, и метисы становились все более многочисленными{1132}.

В апреле 1535 года Антонио де Мендоса был назначен вице-королем Новой Испании. Также ему предстояло стать председателем аудиенсии вслед за премудрым Рамиресом де Фуэн-Леалем. Кортес, конкистадор, воплотивший Новую Испанию в жизнь и давший ей это наименование, должен был остаться капитан-генералом на усмотрение вице-короля – титул, в этих странных обстоятельствах лишенный какого-либо веса{1133}.