Книги Якова - Ольга Токарчук

Моливда переводит:

– Знак, который позволяет мне увидеть, согласно заветам Господа Иисуса, тех, кто искренне приходит к Его вере, – свет в виде свечи, который я вижу над их головами.

Суд требует объяснить, у кого этот свет есть, а у кого – нет.

Яков говорит неохотно, один раз колеблется, называя имя, но Моливда бойко переводит: что касается некоторых евреев, даже когда они изо всех сил старались заставить Якова привести их к вере, даже когда хотели дать ему за это много денег, он отказывался, потому что не видел над ними света. И знает, кто искренен, а чьи намерения нечисты.

Теперь Якова спрашивают о деталях его пребывания в Польше в первый раз. Он отвечает слишком обтекаемо, тогда комиссия выясняет названия местностей, имена хозяев, которые его принимали. Это продолжается долго, ждут, пока секретари все запротоколируют. Якова утомляет эта бюрократия, он просит дать ему стул и садится.

Моливда переводит отчет о событиях, в иных из которых он сам принимал участие, но сейчас предпочитает в этом не признаваться; впрочем, в этом нет необходимости, никто не спрашивает. Он только молится про себя, чтобы сам Яков его случайно не выдал; когда Франк говорит о Никополе и Джурджу, он ни словом не упоминает Моливду, даже не смотрит на него. Суд подумает так, как надо, – что они не знакомы, что познакомились во Львове, не так давно, также в процессе перевода, как написал Моливда в своем заявлении.

Объявляют небольшой перерыв, во время которого приносят воду и стаканы. Допрос теперь ведет другой человек, иезуит.

– Обвиняемый, веруете ли вы в Бога в Троице? Что Он един в трех лицах? И веруете ли вы в Иисуса Христа, Совершенного Бога и Совершенного Человека, Мессию, возвещенного в Священном Писании, согласно «Символу веры святого Афанасия»? Готовы ли поклясться на нем?

Они дают Якову латинский текст «Символа веры», Яков не умеет его прочитать, поэтому повторяет за Моливдой, фразу за фразой: «Верую в единого бога…» Моливда добавляет еще от себя «всем сердцем». Теперь они велят ему поставить на листе с «Символом веры» свою подпись.

Затем звучит следующий вопрос:

– Обвиняемый, в каких именно фрагментах Священного Писания вы искали тайну Троицы?

Между подсудимым и переводчиком снова возникает едва уловимая, никем не обнаруживаемая связь. Этому Моливда однажды его учил, Яков отлично помнит. Теперь видно, что уроки не прошли даром. Сначала Яков упоминает отрывок из Бытия 1:26: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему», и из Бытия 18:3, где Авраам говорит трем как одному: «Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими…» Затем переходит к псалмам и указывает на отрывок из 110-го псалма: «Сказал Господь Господу моему: Седи одесную Меня». Потом начинает путаться, у него есть с собой книги на древнееврейском, Яков листает страницы, но в конце концов говорит, что устал и ему требуется время, чтобы найти нужные фрагменты.

Поэтому Якову задают следующий вопрос:

– Где в Писании сказано, что Мессия уже пришел и что это Иисус Христос, рожденный от Девы Марии и распятый 1727 лет назад?

Яков долго молчит, наконец они все же заставляют его ответить. Яков говорит, что когда-то это было для него очевидно, а именно – когда он проповедовал. Но после крещения Яков будто бы утратил эту ясность ума, и некоторые вещи ему больше не нужно знать, ибо ему и другим теперь проводники – ксендзы.

Моливду иногда поражает сообразительность Якова. Ответ пришелся священнослужителям по душе.

– Что это за места в Священном Писании, из которых вы сами поняли и учили других, что Мессия, Иисус Христос, является истинным Богом Творцом и единосущным Отцу?

Яков роется в своих книгах, но не находит нужного фрагмента. Потирает рукой лоб, наконец говорит:

– Исаия. «И нарекут имя Ему: Еммануил».

Инквизитор Сливицкий так легко не сдается. Он продолжает терзать Якова вопросами по поводу Мессии:

– Подсудимый, что вы имеете в виду, утверждая, что Христос придет снова? Куда он придет? Как это будет выглядеть? Что значит, что он придет судить живых и мертвых? Правда ли, что вы утверждали, будто он уже пребывает в мире в каком-то человеческом теле и появится внезапно, подобно молнии?

Голос Сливицкого спокоен, как будто он говорит вещи обычные и банальные, но Моливда чувствует, как тишина становится гуще и все внимательно ждут, что скажет Яков. Переводя Якову вопрос иезуита, он вставляет одно маленькое слово: «Осторожнее».

Яков замечает это слово и говорит медленно, вдумчиво. Моливда переводит тоже медленно, дожидаясь, пока тот закончит фразу, несколько раз прокручивая все в голове.

– Я никогда не считал, что Мессия когда-нибудь снова родится в человеческой плоти на Земле, и никогда этого не проповедовал. И он не явится в обличье какого-то богатого царя, который станет судить людей. А что он таится в этом мире – так я имел в виду, что он присутствует в виде хлеба и вина. Я отчетливо осознал это однажды, в костеле в Подгайцах.

Моливда выдыхает, но так, чтобы никто не заметил. Он чувствует, что легкий, элегантный жупан под его контушем уже совершенно мокрый, под мышками и на спине.

Теперь вмешивается ксендз Шембек:

– Подсудимый, знаете ли вы Новый Завет? Читали ли книги Нового Завета? И если да, то на каком языке?

Яков говорит, что нет, он никогда их не читал. Лишь во Львове и здесь, в Варшаве, кое-что из Евангелия от Луки.

Ксендза Шембека интересует, почему он носил чалму и посещал мечети. Почему Порта выдала ему ферман с разрешением на поселение, словно он магометанин-неофит? Правда ли, что он обратился в ислам?

Моливда близок к обмороку: выходит, они все отлично знают. Только идиот мог думать иначе.

Яков отвечает сразу же, как только понимает смысл вопроса. И говорит – устами Моливды:

– Если бы я думал, что вера Магомета – самая лучшая, я бы не пришел в католичество.

А Моливда продолжает объяснять, что евреи-талмудисты подбивали Порту на бунт против Якова и давали взятки, чтобы турки его схватили.

– Будучи преследуем, я был вынужден принять эту религию, но сделал это лишь поверхностно, в глубине души я ни на секунду не считал их веру истинной.

– Почему же в прошении к султану вы, подсудимый, писали, будто бедны и гонимы, в то время как, по вашим собственным словам, были богаты, имели дом с виноградником, а также владели прочим имуществом?

В голосе звучат триумфальные нотки – удалось уличить подсудимого во лжи, но Яков