Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович

распоряжения о занятии революционными войсками вокзалов, дворцов и иных важных пунктов. О прекращении грабежей и разгромов, об аресте стреляющих с крыш из пулеметов. Последняя легенда была самой популярной тогда.

Но особенно тревожит штаб оборона вокзалов и самого Таврического дворца. Кто знает, как будут действовать части, которые двинутся на столицу с фронта…

С утра в Думу приводят и привозят арестованных видных деятелей царского режима. Их арестовывает каждый, кто хочет. Но есть и список, кого нужно взять, санкционированный будто бы Временным комитетом.

Привозят арестованного якобы за измену престарелого Штюрмера. Как бы для курьеза, чтобы скрыть все следы настоящих изменников и шпионов военного времени, Энгельгардт утром отдает приказ некоему «наезднику» Сергею Архипову, с нарядом в пятьдесят человек, арестовать в доме № 41 по Знаменской улице контрразведывательное отделение штаба округа, с его начальником полковником Якубовым. Арестовали генерала Курлова, митрополита Питирима, председателя Союза русского народа Дубровина, сенатора Владимира Трепова, всех офицеров Губернского жандармского управления, кроме начальника. Начальник управления генерал Волков убит толпой. А управление подожжено. Корпус жандармов может гордиться. Их старший представитель в столице погиб на службе за царя и родину одним из первых.

Вечером явился добровольно жалкий и униженный Протопопов. Керенский спас его от самосуда толпы. Родзянко по-барски хотел оказать протекцию некоторым из арестованных бюрократов, но Керенский властно пресек эти попытки «именем революционного народа». Керенский рос. Разыгрывая в глазах толпы вождя, он многих спас тогда от смерти. Он много сделал тогда, чтобы в Думе не было кровопролития.

Бесконечно ведут арестованных чинов полиции и жандармов. Многие избиты. Толпа зверски расправляется с полицией на улице. Солдаты приводят арестованных своих офицеров. Обвиняют в контрреволюции. Родзянко важно, по-начальнически принимает арестованных офицеров от солдат, благодарит за усердие, а когда солдаты уходят, отпускает офицеров.

Скоро весь Министерский павильон и хоры Главного зала обратились в тюрьму, даже и подвалы. Команда преображенцев с унтер-офицером Кругловым несет караул. Вскоре его заменил прапорщик Знаменский.

Но, празднуя победу, все в Думе нервничают и боятся. Боятся возвращения государя, боятся прихода войск с фронта. Вот почему овладеть всей сетью железных дорог, помешать движению императорских поездов делается очередной задачей революции. За выполнение ее, по собственной инициативе, хотя и с согласия Родзянко, взялся член Думы инженер Бубликов. Высокий, красивый брюнет, смелый и энергичный, готовый на всякую революционную авантюру, отлично подходил к выпавшей ему задаче. Заняв с помощью двух офицеров и команды солдат здание Министерства путей сообщения, Бубликов объявил министра Кригер-Войновского арестованным и стал распоряжаться по-революционному.

По всем станциям российских железных дорог была дана следующая телеграмма:

«Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной думы, взяв в свои руки оборудование новой власти, обращается к вам от имени отечества: от вас теперь зависит спасение родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше чем исполнения долга — она ждет подвига. Слабость и недостаточность техники на русской сети должны быть покрыты вашей беззаветной энергией, любовью к родине и сознанием роли транспорта для войны и благоустройства тыла».

Телеграмма была подписана председателем Временного комитета Родзянко и комиссаром Бубликовым. Из этой телеграммы вся Россия как бы официально узнала, что в Петрограде произошел переворот, что старая власть пала и ее заменил Временный комитет. Телеграмма опережала события, так как царская власть еще существовала, но своим авторитетным, начальническим, серьезным тоном телеграмма казалась, бесспорно, правдивой, и ей верили.

Вторая телеграмма Бубликова начальнически воспрещала движение каких-либо воинских поездов в районе 250 верст вокруг Петрограда. Этим революция была защищена от напора царских войск с фронта. Вызвав затем из Царского Села инженера Ломоносова[163], служащего в Министерстве путей сообщения, Бубликов предложил ему служить революционному правительству. Ломоносов согласился, и Бубликов поручил ему установить место нахождения императорских поездов и взять их движение в свои руки, чтобы поступить с ними, как прикажет Временный комитет. Это было около 11 часов вечера. Не прошло и часа, как Ломоносов вошел в связь с начальством Николаевской, Северо-Западной и Московско-Виндавской железных дорог, по которым должны были следовать императорские поезда. Он отдавал приказания. Все слушались.

Под одной кровлей с представителями революционной буржуазии еще с большей энергией работал на революцию Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов. Делая вместе с буржуазией революцию, заправилы Исполкома не забывали, что буржуазия их враг, что они лишь временные попутчики, что цели их различны. Утром 28 февраля появился первый номер «Известий» Петроградского Совета рабочих депутатов. А затем и прибавление к нему. В этом последнем был помещен составленный большевиками Манифест Российской социал-демократической рабочей партии «Ко всем гражданам России». В нем говорилось, между прочим:

«Задача рабочего класса и революционной армии — создать Временное революционное правительство, которое должно стать во главе нового нарождающегося республиканского строя…

Это правительство должно войти в сношения с пролетариатом воюющих стран — для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и… для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам».

Манифест распространялся повсюду и нравился солдатам и рабочим. Социалисты-революционеры и социал-демократы меньшевики тоже выпустили прокламации с призывом солдат к революции. Каждая фракция старалась захватить солдат в свои руки. Все хотели иметь их как сильное оружие против буржуазии. Энергичнее всего об этом стараются заправилы Исполкома. Им не нравятся попытки буржуазии помирить солдата с офицерами. В их глазах офицеры — контрреволюционеры, враги пролетариата, и все их старания направлены к разжиганию вражды солдат против офицеров.

Присяжный поверенный Соколов и журналисты Суханов-Гиммер и Стеклов-Нахамкес играют в этом первую роль.

28 февраля в Царском Селе. В Царскосельском дворце с утра беспокойство. Положение больного наследника ухудшилось. Царица была в нерешительности — ехать ли с детьми в Гатчину, или навстречу государю, или оставаться в Царском?

В 9 часов 30 минут утра государыня склонялась к отъезду и потому просила господина Жильяра приготовить все к отъезду наследника. Однако получасом позже, когда граф Бенкендорф при генерале Гротене доложил о необходимости уехать, царица ответила категорическим отказом. Ее величество боялась, что поездка отзовется гибельно на здоровье детей, и особенно на наследнике. Государыня поручила дать знать о серьезности положения наследника Родзянко и, по словам Жильяра, Родзянко ответил: «Когда горит дом, прежде всего выносят больных».

Приехавший из Петрограда граф Апраксин доложил ее величеству обо всем, что происходит в Петрограде, и уговаривал царицу выехать немедленно в Новгород и создать там центр для сбора верных государю людей. Графу рисовалось, что Новгород, где так недавно восторженно принимали государыню,